Шрифт:
Закладка:
В моей комнате, в столе, я нашел что-то вроде дневника моего предшественника в этом теле. Конечно, он не начинался строками «Здравствуй, дорогой дневник…», да и автору там было посвящено слишком мало строк, а вот отцу и старшим братьям, магам первой и второй ступени стихии огня, напротив, между страниц было вложено множество газетных статей и заметок, описывающих воинские подвиги Булатовых старших при отражении мелких банд налетчиков на земли княжества.
Как я понял, «награжденный», благодаря выверту природы, «бабьей» магией, Олег гордился и завидовал старшим братьям и отцу, и чрезвычайно стыдился своих, нетипичных для его семьи, способностей. Даже его младшие сестры являлись пока слабенькими, но магами огня. К моему величайшему сожалению, даже этой, считавшейся неполноценной, магией я не владел. Происшествие с повозкой строптивого извозчика я посчитал, всего лишь, счастливым совпадением, так как, несмотря на все мои ухищрения, ни одной искры магии я в себе не заметил.
Устав от попыток войти в нирвану, выдуманных заклинаний и пассов руками, я понял, что в очередной раз проголодался и двинулся в сторону разгромленной кухни.
От вида пятен крови на полу, кучи объедков, оставшихся после пирушки прислуги и горы грязной посуды, я, в отчаянье, вновь попытался призвать магические способности, но, ожидаемо, не преуспел в этом деле. Слава местным богам, на кухне был водопроводный кран, откуда текла вода. Я вздохнул, засучил рукава и принялся за дело, по старинке.
Рассвет я встречал, сидя за столом и уплетая кусок буженины с, вкуснейшим, серым хлебом.
— Доброе утро… — дверь за моей спиной скрипнула, и я обернулся.
— Олег Александрович? — на пороге стояла гувернантка моих сестер, как ее там… о, я даже имени решительной барышни не знаю. Надо будет срочно узнать, а то неудобно получается.
Я поднялся с лавки, на которой сидел, коротко поклонился, надеясь, что при этом не нарушил никаких правил местного этикета, только после этого вспомнил о бутерброде, зажатом в руке.
— Здравствуйте, а я тут хозяйничаю… — я улыбнулся: — Могу вам чем-то помочь?
— Прошу прощения, я пришла справиться на кухне, почему нам с девочками не подали теплую воду для умывания, и только увидев вас, я вспомнила, что на кухне никого нет.
— Прошу прощения… — я снова улыбнулся, мне нравилось ей улыбаться: — О таком я, как-то не подумал. Но, печь горячая, думаю, что вода согреется быстро.
Через десять минут я подхватил ведро с горячей водой, но девушка заступила мне дорогу.
— Олег Александрович, не стоит, девочки еще не одеты, я сама справлюсь и приду, приготовлю завтрак…
— Так завтрак уже готов, приходите скорее…
— Как готов? — девушка подозрительно осмотрела кухню: — А кто приготовил?
Я пожал плечами: — Я. А в чем проблема?
— Нет, ничего. — Гувернантка окинула меня подозрительным взглядом, хмыкнула, после чего легко, для такой стройной девицы, подхватила ведро с водой и покинула кухню.
Сразу после девицы пришел дворник Борис, с ружьем на плече, миской, кружкой и ложкой он выглядел забавно, а увидев меня, стал выглядеть ошарашенно. Через несколько мгновений взгляд его посветлел:
— Вы, барин. Акулину из кладовой выпустили? Правильно, нечего ей бока отлеживать…
— Да я, честно говоря, про Акулину забыл, да и ты мне не сказал, куда ее запер?
— Да кто ж тогда здесь убирал? — изумился Борис: — Неужели вы барышню под это дело подрядили⁈
— Я Барабашке молочка налил да конфетку дал, он здесь порядок навел, да и кашу сварил…- я понял, что рассказывать «дворовому» о моих трудовых подвигах не стоит, не поймет, от слова совсем.
— Да иди ты⁈ Ой, простите ваша светлость, великодушно, просто никогда я такого чуда не слыхал!
— Ну, так узри. Кашу накладывай и иди Акулину корми, потом приведешь ее сюда, будем Еремеевские захоронки искать.
— Сейчас исполню. — Борис коротко поклонился, навалил себе каши из большого котла, получив к ней кусок буженины, отчего пришел в неописуемый восторг, быстро съел, после чего навалил каши в ту же миску и побежал кормить, томящуюся взаперти, Акулину.
Прибывшие на завтрак девочки попытались устроить небольшой скандал, отказываясь есть кашу и яичницу с большой чугунной сковороды, что я пресек очень быстро, объявив, что если кому-то не нравится приготовленная еда, то этот кто-то будет готовить завтраки, обеды и ужины для всех, живущих в усадьбе, благо этот опыт пригодится будущим невестам во взрослой жизни.
Отправив девочек под присмотром гувернантки, которая, кстати, съела мое варево без всяких возражений, я вышел во двор, где меня уже ждали Борис и Акулина.
— Барин, я тут подумала…
— Борис, подожди меня, я сейчас. В отцовском кабинете, в ящике комода, среди каких-то ремней, сумок и железяк, я обнаружил что-то вроде короткого кожаного хлыста за которым я и вернулся, поняв, что Акулина хорошего отношения не понимает.
— Так вот, барин… — судя по хлопку, на Акулине не одна юбка, а минимум четыре, но одного шлепка по широкой заднице наглой горничной хватило, чтобы в ее глазах заплескался страх.
— Борис, тащи ее на конюшню и к лавке привяжи. Сейчас получит по заднице сто горячих, после этого в полицию ее сдам. Надоела мне эта кикимора, хрен с ними, с деньгами.
Борис крякнул, но повалившуюся на землю, Акулину, в сторону конюшни рванул, так что затрещали нитки на душегрейке.
— Ой, барин, прости дуру, не то я тебе сказать хотела лопату надо брать, Еремей добро в саду закопал! — Акулина вырвала руку у опешившего дворника и отползла от нас на пару шагов.
Я мотнул рукой, и дворник рысцой бросился к своей сторожке, чтобы через несколько минут притрусить обратно, сжимая в руках нужный инструмент.
Хорошо быть барином, особо ничего делать не надо, только в порядке демократизма забрал у Бориса, мешающее ему копать, ружье, да кивнул, когда Акулина ткнула пальцем на какую-то проплешину за густым розовым кустом.
— И зачем Еремей закопал ценности здесь? — подивился я, когда, Борис выкопав неглубокую ямку, извлёк оттуда небольшой деревянный ящик, в котором, обмотанные тряпками, находились чуть ли не сотня единиц столовых приборов — массивных ложек, ножей,
