Получается, шинель принадлежит брату. Как она оказалась у Ремке?

Есть только одно объяснение. А что, если мой новый сотрудник встречался с санитаркой? Крутил с ней роман или что-то вроде того. Косвенным подтверждением тому служит реакция санитарки. Не зря та вертелась возле палаты. Значит, знала о нём и переживала. За что именно – другой вопрос, ответ на который ещё предстоит выяснить.

Итак, продолжаем выстраивать цепочку. У Ремке и Кислицыной шуры-муры. Милиционер заскочил к ней, сообщил, что будет дежурить ночью. В детали, само собой, посвящать не стал, иначе грош ему цена как сотруднику. Просто сообщил, не вдаваясь в подробности, что так, мол, и так, начальство напрягло, к ужину не ждите.

Заботливая женщина предложила любовнику взять шинель брата на случай ночной прохлады. Ремке согласился.

При этом во внутреннем кармане случайно оказался портсигар с папиросами «Сафо»: тут тоже нет ничего удивительного, в прошлой жизни, когда я дымил как паровоз, у меня пачки с куревом были практически везде, в каждом пиджаке или куртке.

А теперь включим полёт фантазии: Юхтин и Ремке сидят в засаде, ждут, кто заявится к Рвачу. И вот на пороге появляются долгожданные гости.

К большому удивлению, Ремке видит среди визитёров брата своей подруги. Милиционер растерян, ему кажется, что это недоразумение. Зато Кислицын, в отличие от молодого сотрудника, готов к любому повороту событий. Растерянность Ремке играет бандиту на руку, он достаёт револьвер и стреляет в милиционера. В перестрелку вступает Юхтин, ему удаётся зацепить кого-то (чему свидетельством лужи крови), но в итоге погибает в нервной схватке: он один, преступников несколько.

На звуки перестрелки скоро явится весь город. Бандиты сматываются с места преступления, впопыхах не добив раненого Ремке.

Приезжает милиция, раненый Ремке оказывается в больничной палате. Кислицына случайно узнаёт об этом, отпрашивается с работы и сообщает брату. Судя по всему, рыльце у женщины в пушку, иначе не было бы такого странного поведения.

Брат осознаёт, чем это грозит. Если Ремке очнётся и заговорит, будет поздно. И тогда в палате появляется убийца. Кто он – Кислицын или кто-то из сообщников, не столь важно. Лицо «ниндзя», метнувшего в меня нож, я запомнил. Так что опознаю без проблем.

Теперь подобьём бабки. Получилась вполне рабочая гипотеза, которая многое объясняет. Не то чтобы совсем без «белых пятен», однако вполне стройная. И всё же – именно что гипотеза, которую требуется подтвердить более конкретными вещами, чем логические выкладки.

Как ни крути, Кислицына и её брат нужны нам как воздух. Всё указывает на них.

Отправив Леонова в отдел кадров больницы искать адрес пресловутой Кислицыной, я снова вернулся к палате, где лежал Ремке. Здесь уже вовсю орудовали Зимин и его подручный.

– Аркадий Ильич! – поприветствовал я эксперта.

– Рад видеть вас в добром здравии, Георгий Олегович.

– Вижу, трудитесь как пчёлка.

– Благодаря вам сидеть без работы не приходится. – Глаза криминалиста довольно сверкнули.

Приятно видеть человека, который действительно соскучился по любимому делу. Не зря выдернули его из большого города, где он занимался вещами, к которым не лежала душа. Можно сказать, вернули к жизни.

– Чем порадуете, Аркадий Ильич?

Зимин улыбнулся:

– Начну с главного: кровь на топоре, найденном при обыске у Ремке, не человеческая. Скорее всего, куриная.

– Как вы это установили?

– Ну, человеческую кровь отличать мы уже научились, а вот насчёт куриной я только предположил, Георгий Олегович. Пока наука так далеко не зашла. Отец Ремке подтвердил, что два дня назад рубил этим топором головы курам, чтобы продать мясо на базаре. Так что топор уже не является уликой. Можете возвращать его хозяину.

Я вздохнул с облегчением.

– Вижу, версия, что Ремке – убийца, вам не по душе, – пытливо всмотрелся в меня криминалист.

– Так и есть, – признался я. – Ремке с первого взгляда показался мне честным человеком и хорошим сотрудником. Но это не означает, что надо подгонять моё личное мнение под факты. Если улики будут против Ремке, он предстанет перед судом и понесёт заслуженное наказание.

– Тогда вам понравится другая новость, – усмехнулся эксперт.

– Говорите, Аркадий Ильич. Я вас внимательно слушаю, – приготовился я.

– Я сравнил отпечатки пальцев Ремке с отпечатками, которые мы взяли на месте убийства Кондрюховых и Баснецовых. Так вот: ни один пальчик не совпал.

– Другими словами, его не было ни на том, ни на другом месте преступления, – обрадовался я.

– Или он был в перчатках, но, мне кажется, это не тот случай, – кивнул Зимин. – Здесь орудуют совершенно другие личности, не профессионалы старой закалки.

– Благодарю вас, Аркадий Ильич. Кажется, с вашей помощью мы обелим честное имя нашего сотрудника, – радостно произнёс я.

Господи, как это приятно! Не то чтобы я в полной мере благоволил к Ремке или испытывал к нему откровенную симпатию, но мне лично не хотелось бы видеть очередного оборотня в наших рядах. По-своему я даже устал.

Хватит с меня истории с лже-Михаилом Баштановым, который на поверку оказался скрытым врагом.

Мои логические построения, подкреплённые фактами эксперта, подводят к важному выводу: раз преступники хотели убрать Ремке, значит, он действительно опасный свидетель. Настолько опасный, что те не побоялись явиться в больницу, чтобы его убить.

Вряд ли они повторят попытку после столь сокрушительного провала, но я решил подстраховаться и приказал усилить охрану. Теперь Ремке будут охранять по двое милиционеров.

И всё-таки надо понять, каким боком мой сотрудник оказался замешан в грязной истории. Жаль, что раненый до сих пор не пришёл в сознание, и сколько продлится его забытьё, не берётся сказать ни один врач. Хорошо, если моя версия о любовной связи с Кислицыной правильная… А если я зашёл не с того бока?

С каждой секундой промедления мы теряем драгоценное время. Потерпев грандиозное фиаско, преступники постараются замести следы. Возможно, покинут город, залягут на дно в глухой деревне, и тогда будет невероятно сложно отыскать их следы.

Как ни крути, нужны Кислицына и её подозрительный братец. Чует сердце, они по уши здесь замешаны.

Примчался Леонов, который словно услышал мои мысли. В руке он сжимал клочок бумаги.

– Товарищ Быстров, есть адресок. Мне его здесь записали, – торжествующе потряс он бумажкой.

– Отлично. Едем к ней прямо сейчас.

– Вдвоём? – нахмурился Пантелей.

Я огляделся: брать с собой просто некого. Один человек дежурит на посту возле палаты, Зимин и Черкесов заняты и, судя по всему, плотно. Остаёмся мы с Леоновым.

– Вдвоём, – подтвердил я.

– Может, по пути за нашими заскочим – возьмём подкрепление? – предложил он.

– Боюсь, нет у нас времени, Пантелей.