Шрифт:
Закладка:
Ладно, подойдет.
– Как зовут твоего друга?
Она понимающе улыбается.
– Зак.
– Привет, – говорит он. – Хейли много о тебе рассказывала.
Неужели?
Зак протягивает мне руку, но я ее игнорирую.
– Надеюсь, только хорошее.
Он облизывает губы, рассматривая меня с ног до головы.
– Очень хорошее.
Да, очевидно мы все сегодня повеселимся.
Я собираюсь пожать Заку руку, но Джейс меня опережает. Он сжимает ее с такой силой, словно пытается оторвать.
– Я ее старший брат.
После этого Коул стучит Зака по спине. Сильно.
– И я.
В груди начинает шевелиться раздражение. Чертовы стервятники.
Вздрогнув, Зак кивает.
– Привет, я… – Он сбивается.
– Мой новый парень, – приходит на помощь Хейли.
Джейс и Коул обмениваются взглядами.
– Тогда тебе лучше глазеть на свою девушку, а не на мою младшую сестру, приятель, – рычит Джейс, а затем возвращается к грилю.
– Если ты хочешь, чтобы тебе было чем глазеть, – угрожает Коул, прежде чем откусить бургер.
Бедный Зак выглядит так, словно вот-вот запачкает штаны. Слабак.
– Так, мальчики, угомоните свой тестостерон, – шутит Сойер, подходя к своему жениху.
– Не обращай на них внимания, – добавляет Дилан, игриво хватая Джейса за задницу и целуя его в шею. – Они всегда ворчливые, когда голодные.
Злость в глазах Джейса быстро сменяется желанием. Мерзость.
Сойер кладет на тарелку два бургера и отдает ее Хейли и Заку.
– Держите. Очень вкусные.
Коул бросает на нее недовольный взгляд, но она поднимается на носочки и целует его в нос.
– Расслабься, Колтон.
Мой брат растекается, словно масло в жару.
Если хоть одна из них ждет от меня спасибо, то у них точно больше шансов увидеть единорога.
Ситуация становится более напряженной, когда Морган и Оукли подходят к нам, чтобы положить себе еще еды.
– Привет, – пищит Хейли своему бывшему.
Оукли расцветает на глазах.
– Привет. Как ты?
Какого хрена?
Я ничего ему не сделала, а он относится ко мне как грязи на своих ботинках последние два года. Но тут Хейли – его чертова бывшая – говорит «привет», и он ведет себя так, словно она сраную радугу в небе нарисовала.
Это нечестно.
Он единственный, кого я хочу… и единственный, кого не могу получить. Так что помоги мне, Господи, возможно, я сегодня убью эту суку.
Я бросаю свою тарелку с недоеденным бургером на землю. Мой день рождения еще даже не наступил, но он уже дерьмовый. Я так устала от того, что недостаточно хороша для него. От того, что мое сердце разрывается из-за человека, который меня ненавидит.
И все из-за одного поцелуя.
Мама была права.
Никакой наркотик не способен испортить тебе жизнь так же, как любовь.
– Наверное, вам двоим пора подарить Бьянке ее подарок, – обращается Сойер к моим братьям, окинув меня сочувствующим взглядом.
Мне не нужна ее жалость.
Я просто хочу свою семью назад.
И чтобы он перестал относиться ко мне как ко вселенскому злу.
Джейс и Коул снова обмениваются взглядами, прежде чем Джейс вытирает руки полотенцем. Он выглядит напряженным. Коул тоже. Значит, их подарок должен быть невероятно хорош.
Я смотрю на них, положив руки на бедра.
– Что это?
Ожидание меня убивает.
Джейс тяжело вздыхает.
– Что ж, посовещавшись, мы решили…
– Что разрешаем тебе сделать татуировку, – заканчивает за него Коул с ухмылкой.
– Маленькую, – цедит сквозь зубы Джейс.
– И ничего пошлого, – добавляет Коул.
Кожу начинает покалывать от раздражения.
– Вы, мать вашу, издеваетесь?
Их полные недоумения лица подсказывают мне, что они не издеваются.
– Мне восемнадцать, – напоминаю я им, сделав несколько шагов вперед. – И это значит, что мне не нужно чье-либо разрешение, чтобы сделать что-то со своим телом.
Когда мне было шестнадцать, Джейс, Коул, Дилан и Сойер набили татуировки в память о Лиаме. Я умоляла Джейса взять меня с ними, но он отказался. Сказал, что я еще слишком мала. Несмотря на то, что он сделал свою первую татуировку в шестнадцать.
Господи. Я так устала от того, что они вечно трясутся надо мной, точно я неразумный ребенок.
Словно никто меня не видит и не слышит… пока я кричу изо всех сил.
– Лиам подарил бы мне что-нибудь потрясающее, – шепчу я. – Что-нибудь, что я действительно хочу.
Может быть, что-то связанное с психологией – моей любимой наукой.
Ведь Лиам понимал меня. Он хотел этого. А все остальные просто боятся лезть в мою ненормальную голову, поэтому даже не пытаются. Они так зациклены на собственных шрамах, что им плевать на мои. Держатся от меня подальше… поскольку не могут со мной справиться.
Пошли они все.
Боль, исказившая их лица, подсказывает мне, что мои слова сильно ранили их. Отлично. Они смогли пережить смерть Лиама и найти свое счастье. Бросив меня в этом аду. Одну. Разбитую. Неспособную никому рассказать о своих чувствах.
Потому что тогда я разрушу остатки этой чертовой семейки.
Я безумно люблю их и никогда этого не сделаю. Жаль, они любят меня недостаточно, чтобы увидеть, что находится под моей маской.
Маленькая девочка, изнывающая от боли, которая не может выйти из тени.
Они видят лишь злую стерву, манипулирующую всеми вокруг и наносящую удары еще до того, как кто-то успеет к ней подобраться.
Я машинально смотрю на Оукли.
И он пусть катится к дьяволу.
Я заставлю его жалеть о каждой секунде, что он меня ненавидел, даже если это будет последнее, что я сделаю.
Никто не произносит ни слова, но я ощущаю на себе злой взгляд Дилан. Я собираюсь выколоть ее чертовы глаза, но к нам подходит отец.
– Простите, что опоздал. – Он нервно посмеивается. – Как-то слишком тихо для вечеринки. Все в порядке?
То, что он вообще пришел, уже удивительно.
Ни для кого не секрет, что на работе отец проводит больше времени, чем со своими детьми. Поэтому Джейс всегда был для меня бо́льшим авторитетом, нежели он.
– Что ты тут делаешь?
Хорошо, что папа догадался не приводить свою девушку Надю, иначе здесь случилась бы драка.
Он смотрит на Джейса.
– Джейс…
– Я его пригласил, – нервно бормочет Джейс.
Я хочу сказать, что это едва ли можно назвать «приглашением», учитывая то, что это его дом, но сейчас есть вещи поважнее.
Никто не относится к нашему отцу хуже, чем Джейс, поэтому то, что он пригласил его на вечеринку… странно.
Мои глаза впиваются в брата.
– Почему?
– Потому что это твой день рождения. – Он отводит взгляд. – Я хотел, чтобы здесь присутствовали все, кому ты дорога.
