Помню, было нам лет по пятнадцать, и Илья где-то раздобыл печать, штамп которой можно было набрать вручную из прилагающихся букв. Мы сделали печать «Властелин Галактики», «Дарт Илларионович Вейдер» и развлекались, макая ее в чернила и делая печати везде, куда дотянемся.

Много позже я узнал, что многие фирмы не были оформлены, а печати, приводящие в трепет обывателей, липовые директора делали на коленке таким вот образом, как и многие удостоверения.

К счастью, бабушка взяла трубку, а через десять минут я разговаривал с Канальей, правда, пришлось набрать ее второй раз.

— Говори, что за срочность, — сходу начал Каналья.

Я рассказал, особо не рассчитывая на его участие, но он неожиданно проникся маминой бедой и возмутился:

— Вот уроды! Аж кулаки чешутся. Как же злость берет, что на таких нет управы. — Он помолчал немного и добавил: — Знакомые есть, но, ты же понимаешь, это не бесплатно.

— Двадцатку готов отстегнуть, — расщедрился я. — Но лучше, конечно, меньше. Самого бесит ситуация. Третий год это наблюдаю: главврач жирует, отнимая последнее у тех, кто и так еле сводит концы с концами. Набрала мертвых душ и стрижет капусту. А теперь такое вот.

— Как вообще Олю можно обидеть? — проговорил Каналья. — Она такая хрупкая!

— Поможешь? — спросил я, забыв, что правильнее обращаться к нему на вы.

— Постараюсь. Позвони вечером, хорошо?

— Если около десяти, нормально?

— Думаю, да. Эльза Марковна спать ложится после одиннадцати.

— Тогда до созвона! — Я повесил трубку.

Как раз сделку проведем, потом посмотрю, что там на базе. Вечером должны прийти Лихолетова и Подберезная. Не нравится мне эта затея, было ощущение, что они принесут раскол в нашу дружную компанию. Случайные люди нам совершенно ни к чему. Но если бы я встал в позу и принял сторону Гаечки, это могло бы поставить точку на нашей с Ильей дружбе. Влюбленный человек — невменяем. Я из прошлой жизни помню, как он молча страдал, когда Инна бросила школу и укатила с тем новым русским.

Друзья! Предстоят сутки в пути, а значит, я офф. Продолжения с пятого на шестое июня не будет. Оно будет сегодня утром)

Глава 6

Яблоко раздора

Белая «Волга» увезла нотариуса, подведя черту под квестом «купить дачу за два дня». Мама отправилась домой, а я остался ждать Тимофея, он разговаривал с бабушкой, которой, оказывается, тоже было жаль продавать свою летнюю резиденцию.

Итак, на покупку я потратил пятьсот двадцать пять долларов, учитывая услуги нотариуса, подарок ей и такси. В две тысячи двадцатом один участок будет стоить двадцать тысяч долларов, если не тридцать. Выгодное вложение? Еще бы!

Больше всего было обидно, что некому меня поздравить с приобретением первой недвижимости! Вот скажи кому: «Первую свою недвижимость я купил на собственные деньги в четырнадцать лет» — не поверят же! Меня распирало от гордости, но делиться достижением было нельзя: это дед купил, а я че? Так, мимо проходил.

А похвастаешься кому — вдруг кому сболтнет нечаянно, как Кабанов — Подберезной, и наведаются в наш дом бомбилы. Разве что Илье скажу, он умеет держать язык за зубами.

Сделав дело, мы с Тимофеем направились на базу, я — довольный, потому что все разрешилось именно сегодня, Тимофей — грустный, поскольку ему завтра уезжать. Шли мы пешком, и Карпа я катил — не оставлять же Тима одного в такой момент.

Его бабка осталась на даче собирать вещи, которые жалко оставлять.

— Наташа не придет? Даже играть на приставке не придет? — уточнил Тим.

— Нет. Мы для нее — сопляки.

Кстати, о Наташе. Ясное дело, после скандала ночевать дома она не будет. Но поговорить с ней надо, потому что любовь любовью, а школу бросать нельзя. Найти ее можно только в одном месте — в театре. Если, конечно, она и его не бросила, и ее приглашение на премьеру еще в силе.

— Но будут две одноклассницы. Симпатичные. У одной грудь — во, — попытался я соблазнить Тима прелестями Лихолетовой.

Приятель кисло ухмыльнулся и кивнул.

— Прокатиться хочешь? — спросил я, погладив седушку Карпа.

— Я не умею, — промямлил Тим.

Если он серьезно запал на Наташку, представляю, какое он сейчас испытывал разочарование. Может, если бы не она, парень не помчался бы в такую даль совершать подвиг.

— Да там нечего уметь. Я научу.

— Не хочу, — отмахнулся он. — Тренировка будет?

— Я перенес ее на завтра. Но, наверное, придется снова переносить на воскресенье — не успею, в субботу очень много дел.

— А-а-а… И провожать меня не придешь, значит?

Хотелось пообещать, что приду, это для него было важно, но зачем врать?

— Наши обязательно придут, — уверил его я. — Я хорошо, если часов в десять домой попаду.

— А что ты будешь делать?

— Да так…

Мы спустились в подвал, где эхом отдавались характерные звуки игры — пиу, пиу — доносились возгласы наших, причитание Инны.

— Гаси его! — Памфилов.

— Прыгай! — Илья. — Сверху, ну!

Судя по звуку, у того, кто играл, получилось.

Мы прошли коридор, и я увидел, что Подберезная расположилась на диване и гоняет Марио. Причем дошла в игре туда, куда мы еще не добирались. Гаечка и Алиса сидели на матах, играли с Яном в дурака. Борис дулся на всех, а парни расположились вокруг Инны и заглядывали ей в рот. Даже Рам забыл о своей любви к Алисе. Мелким же, Борису с Яном, было этого не понять.

Лихолетова сидела рядом с Кабановым и то плечом его коснется, то грудью, то захохочет, как базарная бабка. Та самая страшная толстая подружка. Сама по себе она была так себе, колхозновата, но на фоне подруги и вовсе превращалась в дурнушку. Но ей казалось, что с Инной и ей перепадает немного мужского внимания.

Увидев меня, Борис вскочил и проворчал:

— Мы все сыграли по пятнадцать минут, а она уже час рубится!

Гаечка посмотрела на меня с надеждой, но ничего не сказала. Я подошел к дивану.

— Привет, народ!

Отвлекшись, Инна напорола Марио на черепаху, убив его, вскрикнула и заискивающе улыбнулась.

— Можно мне еще разок? Ну пожалуйста!

Вот как у нее так получается, что манипулирует — она, а виноватым себя чувствую я?

— У нас уговор: