Шрифт:
Закладка:
Дремлют птички и цветы;
Отдохни, усни и ты,
Я всю ночь здесь пропою:
"Баю-баюшки-баю".
О Боги, нельзя спать, только не снова. Надо превозмочь себя, не дать проклятой дреме пустить корни. Она уже уходит, да уходит! И теперь вновь возвращается голод, черт бы его побрал! Мой главный помощник, раскрывает мои глаза, и я вижу кровь, стекающую по белой девичей груди, и жадно слизываю багровые капли. Даже на вкус она совсем не такая, как у других сородичей. Ее кровь не пряная, не столь терпкая, но слаще в десятки раз, в ней чувствовалась радость и ноты грядущих побед.
Безумие девушки просачивалось в его голову.
Он поднимался все выше, по тонкой шее до нежной щеки. Что могло остановить его? Взгляд огромных черных глаз, из которых лились животворящие слезы. Вновь они смотрели на него, и в них не было страха и боли, лишь понимание и доброта.
— Выпей меня, — прошептала ему Эльза. — Выпей, и ты увидишь во мне себя.
— Я не могу, — ответил он, устало прильнув к ее груди. Они все еще лежали в теплой ванне, не расставаясь ни минуты, с него даже не стянули окровавленные лохмотья, — это сладкий яд…не благословение.
— Я видела тебя все это время. Ты — Спаситель.
— Не понимаю…
— Ты все поймешь, только сделай глоток.
— Нет, нельзя…
— Но ты голоден. Впусти меня, утоли свою жажду.
— Отпусти меня, вещунья… Ты — безумна, я не должен…
— Пе-е-ей…
Девушка прижала его голову к себе, словно младенца, и тихо ждала, пока голод и безумие окончательно сломят его волю. Такой соблазн, с жадностью впиться в хрупкую жизнь глупой девочки, удовлетворить ее сумасшедшее желание. Вот она, жизнь, стоит только надкусить.
— Эльза!
Распахнув дверь, в комнату вбежала Кларисса.
— Отцепись от нее, тварь!
Разомкнув объятия провидицы, вампиресса мощным рывком вытянула ее из бадьи, успев дать Гостью размашистую пощечину.
— Эльза, милая, зачем ты это сделала?! — испуганно спросила она.
— Ты не понимаешь, матушка… — прошептала девушка, потянувшись обратно к бессильно шипящему вампиру.
— Что я не понимаю?! Что?! Эльза, нельзя никому давать свою кровь!!!
— Матушка…
— Замолчи!!!
— Прекрати, Кларисса, — раздалось позади вампирессы, — все идет своим чередом.
— Но, господин?!.
— Все в порядке, дорогая, ты хорошо потрудилась. Помнишь наш уговор?
— Да… Да, господин Зеин.
— А теперь, будь добра, покинь нас. Эльза, можешь остаться. И будь добра, надень халат.
Удар был недостаточно силен, чтобы выбить дух, но Гость ослаб, ослаб настолько, что едва хватило сил повернуть голову. Сверкнув клыками, вампиресса вышла вон, с силой захлопнув дверь. Теперь перед ним стояли архимаг и вещунья, уже вернувшая своим глазам обычный вид, правда, испачкав свою одежду.
— Вы удовлетворили свое любопытство, мой друг? — вздохнул Зеин, присаживаясь на скамью у стены.
— Не совсем, — прошипел Гость, — я… не успел.
— Да, мой племянник Вас изрядно потрепал… Хотя, стоит заметить, Вы также не были милостивы к моему замку.
— Избавьте меня от подробностей, достопочтимый…
— Да, я вижу, Вам нездоровится. Примите это, вам определенно должно полегчать.
Из складок мантии мягко выскользнула знакомая склянка. Не медля ни секунды, Гость сорвал зубами пробку и жадно вытянул содержимое сосуда.
— Что ж, если Вы пришли в себя, я позволю себе задать вопрос: что Вы намерены делать дальше?
Тяжело вздохнув, вампир разбил хрупкую утварь о каменный пол и на отвердевших руках выбрался из ванны.
— У тебя уже имеются на меня планы, старик?
— Не будьте столь пессимистичны, мой друг. В конце концов, я Ваш единственный союзник на этой земле. И все же Вы не ответили на мой вопрос.
— Встретиться с сородичами. — Гость опустился на скамью рядом с вещуньей. — От них наверняка больше проку…
— Не говори так, Спаситель, — возмутилась Эльза, — господин Зеин еще не раз сослужит тебе добрую службу…
— Спасибо, дорогая, но лучше помолчи, — прервал ее маг. — И чего Вы рассчитываете добиться от этих заблудших душ? И каким образом? Я понимаю, инстинкты вампиров никогда не лгут, но уверяю, они доведут Вас до беды.
— Правды, их куска правды, — ответил вампир. — Сидя в каземате я ничего не получу, кроме гниения мозга. И что тебе знать о наших инстинктах?
— Да, признаюсь, не так уж много, но Вы ведь представляете себе, через что Вам придется пройти? Чумной квартал — место, небезопасное даже для Старейшин.
— У меня нет выбора. К тому же, нет лучше проводника, чем личный раб. — Гость устало усмехнулся. — И я осмелюсь попросить тебя об одолжении.
— Каком же?
— Вещунья пойдет со мной.
Волшебник с грустью взглянул на Гостя, как отец на нерадивого сына. Зачем ему полоумная девчонка в обители гнилой крови?
— Прошу прощения, мой друг, но я вынужден Вам отказать, — сказал Зеин, поглаживая резьбу витого посоха. — Эльза всецело находится на моем попечении, и она никуда не выйдет за пределы этих стен.
— Хорошо, старик, я скажу по-другому, — прорычал вампир. — Она пойдет со мной, и точка.
— Вы опьянены битвой, мой друг, — вздохнул Зеин, — а посему судить Вас я не в праве. Но все-таки, могли бы Вы мне объяснить, зачем…
— Господин, господин! — В парную сломя голову вбежал слуга, едва не запутавшись в подолах собственного одеяния. — Слава Богам, я нашел Вас.
— Что случилось, Милор? — спросил маг.
— Инквизиция просит Вашей аудиенции, господин. Немедленно.
— Быстро же они… Хорошо, пригласи их в мои покои и угости, как подобает. Я скоро буду. — Зеин повернулся к своему Гостю. — Вам удивительно везет на добрые встречи, мой друг. Отложим наш разговор на потом. А теперь, будьте добры, сидите тихо и никуда не выходите. Будет дурной знак, если Вас сожгут на костре через несколько дней после пробуждения. Эльза, присмотри за нашим гостем, Кларисса скоро придет и поможет тебе
Не ожидая ответа, некромант вышел из парной навстречу неминуемым проблемам. Слишком редко церковники посещали его дом, пришла пора платить.
* * *
Такое жилище больше подошло бы ученому монаху или архивариусу, чем могущественному колдуну. Вдоль стен плотными рядами стояли стеллажи, доверху набитые ветхими книгами. Если бы не чары, весь запас знаний старого волшебника рассыпался бы в пыль. И больно неуместно смотрелись в этой библиотеке простая кровать и огромный письменный стол возле маленького окна. Большая часть комнаты обычно пустовала или захламлялась только Зеину понятными вещами,
