Пару секунд молчим, каждый прикидывает своё.

— А ты что, по лестнице пешком идёшь, что ли? — отмирает финансистка.

— Да.

— На двадцать четвёртый⁈

— Да.

—???

— Было сказано сразу отправиться туда. Маршрут не уточняли. О лифте команды не было. Мне удобнее ногами.

— Ну-у-у, лифт как бы подразумевается, нет? — рассеяно замечает Уэки.

— Подразумевать каждый может что угодно, как и его собеседник — трактовать. Но если не было прямой команды, с исполнителя взятки гладки. Поверьте, я найду что пояснить по этому пункту, если спросят.

— Ладно, а если не для протокола? Чего ты пешком попёрся? — финансистка перестаёт косплеить Снежную Королеву и становится похожей на нормального живого человека. — Мне уже по-человечески любопытно.

— Хотел настроиться на беседу и подумать, плюс выиграть время на разговор с вами — чтоб не вещать в лифте при куче народу. Или в коридоре при ней же. На наши деликатные темы.

— Логично, хм, не подумала… Удачи. — Хаяси кивает, не мигая и задумчиво рассверливая мне взглядом переносицу.

— Удачи, Такидзиро-сан, — айтишница выглядит более неформальной. — Сообщи потом, как всё прошло.

— Хонока-сан, минутку, чуть не забыл! Если понадобится, вы бы могли установить номера купюр задним числом? — демонстрирую в камеру свой синий конверт с неучтённой премией.

— Дай соображу. Наличные брали из… Да, могла бы, — чеканит финансистка. — Нужно, правда, лично съездить в банк, заполнить требование. Потом выемка с камеры инкассации — и нашего снятия наличных — но за два-три часа реально даже номера купюр переписать, если нужно. Опция доступна в течение года с момента выплаты, только предупредить. Запустить процесс?

— Пока нет, это страховка. Спасибо, — закрываю конференцию, разрывая соединение, поскольку уже дошёл, куда вызывали.

* * *

— Здравствуйте. Начальство передало, меня здесь ждут. — Коротко поклониться по правилам этикета.

В отличие от остальных департаментов, на двадцать четвёртом за поворотом в их коридор стоит офисный стол. За ним сидит ничем не примечательный человек лет тридцати, в заурядном костюме и почему-то без бейджа.

— Вам в двадцать четыре-тридцать три. — Мужик читает моё имя на груди, потом отзеркаливает жест вежливости, сразу утрачивая ко мне интерес.

Сообщив, куда шагать, он откидывается на спинку стула, расфокусирует взгляд и, кажется, даже дышать перестаёт.

В отличие от других подразделений, здесь нет стеклянных стен. С обеих сторон — кабинеты с цифрами.

Если нумерация связана с иерархией, меня ждёт не самый большой чин.

— Здравствуйте. Проходите, располагайтесь. — После моего стука и заглядывания внутрь сидящий за Т-образным столом сорокалетний тип указывает на место напротив себя.

«Вакаяма, Ватару», этот хотя бы с бейджем.

— Внимательно вас слушаю, Ватару-сан, — обозначить сдержанное любопытство. — Прошу прощения, что отрываю, — он продолжал что-то стремительно набирать на клавиатуре, — моё руководство отпустило меня лишь на двадцать пять минут. Если опоздаю, накинут сверхурочной работы либо вообще вычтут из зарплаты.

Это не совсем так, но попытаться перехватить инициативу в подобных беседах — неписаное правило.

Судя по замершему взгляду «интервьюера» и застывшим над клавиатурой рукам, я опять промахнулся: кажется, здесь напоминания от посетителей хозяевам не в ходу.

— А вы оптимист, — удивляется должностное лицо. — Я бы на вашем месте беспокоился не о гипотетических двадцати пяти минутах, а совсем на другую тему.

Он захлопывает ноутбук и отодвигает его в сторону.

— Буду благодарен, если просветите, — опять обозначить учтивость, не сводя с собеседника глаз.

— Например, угроза разрыва вашего пожизненного контракта, — пожимает плечами безопасник.

Вот так. Сходу с козырей, в лоб.

— Я благодарен за исчерпывающую откровенность, — слова выбираю старательно, но говорю по большому счёту то, что думаю. — У всякого действия должны быть причины. Раз уж такой поворот, возможно, поясните?

— А сами не догадываетесь?

— Тянет поступить как в плохой дораме, по шаблону которой вы сейчас демонстративно строите разговор.

— В какой именно? — собеседник демонстрирует сдержанное любопытство. — Лично я плохих дорам знаю много, возможны варианты.

— Напрашивается первый. Поставить локоть на ваш стол, подпереть ладонью подбородок и, пожирая вас преданным взглядом, начать с самого начала.

—???

О. Оказывается, Хонока Хаяси не монополист.

— В четыре года в детском садике, родители говорили, я украл машинку, — забрасываю ногу на ногу, подпираю подбородок рукой. — Потом я месяц скандалил с новой воспитательницей — она пыталась меня одевать не так, как мне нравится, перед зимними прогулками. А лет в пять…

— Достаточно. — Интервьюер морщится. — А вы не сильно напуганы. Вам уже что-то пообещали с другой стороны? Погодите, угадаю. Перевод в другую компанию или переход с повышением между службами здесь, под крыло вашим покровителям?

— Последнее было бы интересно, — оживляюсь, представив перспективу. — Хоть в айти, хоть в финансы: набор знаний требуется примерно одинаковый, а я в математике так же силён, как вы — в португальском.

— Откуда вам знать мой португальский?

— Предполагаю с высокой степенью вероятности. Готов спорить, вы его не понимаете.

— За словом в карман не лезете. Иногда это большой минус.

— Абсолютно то же самое имела в виду Хонока Хаяси-сан, только значительно грубее. Говорила о моих манерах. Вакаяма-сан, не сочтите за вызов, лично к вам я отношусь подчёркнуто ровно, — коротко поклониться сидя. — Если уместно, я бы даже сказал, с симпатией: чувство юмора с трудом пробивает себе дорогу в наших краях, особенно на работе, а у вас оно как минимум в наличии…

— Продолжайте.

— … На самом деле я, хотя и теряюсь в догадках, разумеется, первым начинать не буду: я же не идиот.

— Поясните.

— В кабинетах типа вашего только полный кретин начинает проявлять инициативу, давая интервью по собственной инициативе.

— А как надо? С вашей точки зрения?

— С моей точки зрения логичнее сперва выяснить, с какой целью сюда вообще позвали. А уж потом переходить к делу и не тратить времени уважаемого и занятого человека вроде вас. Рассказами о том, чего он и слушать не хотел.

— Вы слишком хорошо ориентируетесь. Ничего, что откровенно?

— Мне тридцать с лишним, — пожимаю плечами. — Самая низкая должность в компании из возможных, даже теоретически. Я