— Я хочу отвезти тебя завтра в город. Хочу показать тебе, как изменилась Глориания.

Олив пристально посмотрела в его синие глаза, которые она столько раз видела в своих снах.

— Почему бы и нет. Все равно лучше, чем сидеть все время запертой в замке.

— Отлично, — радостно сказал Фредрик. — Завтра рано утром поедем, будь готова к семи.

— Хорошо.

Повисла неловкая пауза.

— Фредрик, — начала Олив задумчиво, — Как ты себе представляешь нас тут? — Олив обвела указательным пальцем комнату. — Я не могу делать вид, что не замечаю браслета у себя на руке. И даже тогда, когда я готова поверить в то, что возможно существует даже крохотная вероятность, что это ни какой-то твой изощренный план по моему уничтожению и наказанию, даже тогда, когда я ловлю себя на мысли, что, возможно, хочу поверить тебе… я смотрю на руку и вижу, этот гребенный браслет. Как ты предлагаешь мне смирится с этим? — Олив глубоко вдохнула. — Нельзя требовать доверия, когда сам не доверяешь. Это так не работает.

Фредрик молча смотрел на Олив. Он понимал, что она абсолютно права, но его раздирали противоречивые чувства.

Видя его сомнения Олив пошла ва-банк.

— Если я пообещаю тебе не убегать, ты снимешь браслет?

Фредрик по-прежнему молчал. Она решила пойти до конца.

— Если ты снимешь с меня браслет, то я стану любезной и милой гостьей. И пообещаю попытаться… — она запнулась.

Фредрик понял, что даже обещание попытаться его простить ей дается нелегко.

— Я попытаюсь узнать тебя лучше. — закончила она.

Фредрик посмотрел в сторону, где были открыты окна в пол. Прошло несколько минут, прежде чем он повернулся и ответил ей.

— С того момента, как ты скрылась в портале тогда, я искал тебя. Сначала мне пришлось найти магов, которые сделали мне магическое кольцо открывающее порталы. На это у меня ушло около века. Потом я начал путешествовать по всем мирам и искать тебя. — Фредрик остановился и сделал вдох, как перед прыжком в холодную воду, — Сначала я искал тебя, чтобы наказать.

— Эм, это не то, что хотелось бы услышать женщине, Фредрик. Психически здоровым женщинам, по крайней мере. — раздосадовано проговорила Олив.

— Нет, дослушай, — поспешил он успокоить ее, — я ошибался, обманывал сам себя.

Фредрик замолк и посмотрел в стону открытых окон.

— Давай выйдем на террасу. — Поднялся он и подал руку сидящей Олив.

Она смотрела на протянутую ей руку и словила себя на мысли, что ей очень хочется вложить свою руку в колыбель его ладони. Олив хотелось ощутить тяжесть и тепло его тела.

Фредрик заметил ее колебания и ждал. Этим он хотел показать ей, что так будет всегда: он всегда будет рядом и будет ждать её. И когда Олив вложила свою маленькую ручку в его, сердце Фредрика наполнилось радостью и сильно забилось. Он понял, что сейчас между ними установилась связь. Эта искренность, возникшая между ними стала первой тонкой нитью, связавшей их разбитые сердца. Он легонько потянул ее на себя, и когда она встала повел к открытой террасе.

Выйдя на свежий воздух, он остановился у самого парапета террасы, но все еще не отпускал ее руку. Олив стояла рядом с Фредриком в тишине и смотрела на море и горы, которые разлеглись у самого замка. Где-то вдалеке прокричали птицы, которых даже не было видно. Звуки морских волн, крики невидимых птиц и тепло руки Фредрика повлияли на нее успокаивающе.

Фредрик смотрел вдаль. И Олив услышала, как он продолжил свой рассказ.

— Однажды, в одном из миров, я познакомился с парой. Они были соединившимися близнецовыми пламёнами. Та любовь, которую они испытывали, как тебе объяснить, как будто формировала особое поле вокруг них. Когда ты попадаешь в такое поле, твоя энергострукутра как бы настраивается на их частоту. Глядя на них я понял впервые тогда, что тоскую по тебе. — Он повернулся к ней, его глаза горели, — я осознал, что все это время я искал тебя не для наказания, а потому что хотел вернуть свою пару. Я хотел того, чего лишил себя сам.

Фредрик поднес руку Олив к своим губам и мягко поцеловал ее бархатную кожу.

— В одну ночь на наш лагерь напали колдуны. В бою они смертельно ранили Налу, так ее звали. Бароу был вне себя от горя и боли. Я стоял над ним сидящим на земле и качающим словно ребенка свою любимую. Он выл от боли. Но знаешь, что пронзило меня больше всего? — спросил Фредрик.

— Что? — ей правда было интересно.

— Стоя над ее телом при погребении, он сказал: «Любить тебя и потерять, было в сто тысяч раз лучше, нежели не знать тебя совсем, моя любовь». — Фредрик взял ладонь Олив двумя руками и стоял так, потирая ее руку своими. Она не стала сопротивляться.

— Что стало с Бароу? — тихо спросила Олив.

— Знала ли ты, что когда умирает один из близнецовых пламён, фиолетовое пламя, которое образовывается во время встречи, расцепляется на две части? Её пламя вернулось обратно в Логос.

Олив знала о Логосе, как и любой лирианец. Логос это смысловой порядок Бытия и Сознания. Он облекает свою сущность во Вселенную. На высших планах Бытия происходит создание форм, но там нет ни твердых, ни жидких, ни газообразных форм. Там все формы существуют в виде идей в разуме Логоса. В более низких измерениях эти идеи начинают менять свою дух-материю — появляется ее пластичность, и дух-материя может трансформироваться и организовываться в формы. Фиолетовое пламя одна из таких форм. Одна из самых высших во всех измерениях. Но Олив не знала, что происходит с фиолетовым пламенем соединенных близнецов после смерти одного из них.

Фредрик продолжил.

— Второй близнец остается со своим пламенем один. Это настолько опустошает, что оставшись в плотной мерности близнец часто не выдерживает потери своей пары и постепенно сходит с ума. Либо умирает вслед за своей парой, чтобы встретиться вновь в другом воплощении. В последний раз, когда я видел Бароу, он был безумен.

Олив почувствовала, как по ее щекам скатились слезы. Такая печальная история любви.

— Понимаешь, Оливка, когда близнецы встречаются, их миссия быть вместе и освещать своей любовью пространство тех миров, в которых они прибывают. Расставание после их встречи это противоестественно. Оно сильно меняет близнецов, почти также, как и смерть. Видя трагедию своего друга, я осознал тогда свою. Я наконец признался самому себе, что оплакиваю то, что так и не успело начаться по моей же милости. У Бароу была Нала, они успели испытать всеобъемлющую любовь, которая пронизывает собой все и вся вокруг. А я отрекся от этого.

Он выставил свою ладонь вверх и на ней материализовался маленький листик бумаги. Фредрик протянул ладонь Олив. Она почувствовала дрожь во всем теле.

— Неужели это… — она взяла листок бумаги и развернула его.

Это была та самая бумажка с его именем инициации, которую она принесла в тот день в замок.