— Я теперь понимаю, что чувствуют ваши жены, — сказала Лера, гладя теперь уже точно «своего Сереженьку». — Вы уходите в неизвестность, а нам лишь остается ждать. Ждать и надеяться, что вернетесь…

— Ну работа у нас такая, — извиняющимся тоном произнес Сергей. — Просто работа, понимаешь?

— Понимаю, — кивнула девушка. — Но страшно до ужаса, просто почти до недержания.

— Ничего, вот сейчас я фотографии напечатаю, ужаснешься, — вздохнул офицер.

— Настолько плохо? — поинтересовалась Лера.

— Не Освенцим, но похоже, — откликнулся юноша.

Сергей не раз видел, как ребят встречают невесты и жены, но только сейчас понял, какая это трудная доля: сидеть, ждать и надеяться. Надеяться, что «он» вернется живым. Теперь и он такой же — его любят и ждут. Вздохнув, офицер прошел в ванную комнату, где ждал своего часа бачок для проявки пленки, реактивы, фотоувеличитель и бумага. Лера уцепилась за него, не желая никуда отпускать. Это, конечно, пройдет, но не сразу…

Потратив несколько минут на проявку пленки, опасаясь возможных чар, что не дадут закрепить увиденное, Сергей увидел на негативах картинки, которые вскоре станут фотографиями. Пока пленка сохла, юноша выпил кофе с Лерой, то есть «закусывая» поцелуями все еще нервничающей девушки. Постепенно Лера успокоилась, но печатать фотографии пошла вместе с ним. Загорелся красный свет, в ванночках с проявителем и фиксажем застыли в ожидании растворы, начался процесс.

Глядя на проявляющиеся фотографии, Лера закусила кулак, чтобы не рыдать. Это было страшно, очень страшно — и вышки, и виселица, и юные заключенные. Проявляющиеся сейчас снимки будто бы сошли со страниц репортажей о Нюрнбергском трибунале. Даже представить такое в современном мире полвека спустя было страшно.

Часть 12

Примечание к части

Элементы боя намеренно уведены от реальности автором.

Утренние газеты взорвали страну и не одну. Что там творилось в других странах, Сергей и Лера, разумеется, пока не знали, но британская пресса взорвалась. Редакция «Таймс», получившая вместе со снимками и часть негативов, достаточно быстро установила, что это: любительская съемка и не монтаж. После чего, вчитавшись в сопроводительное письмо, опубликовала на первой странице статью, взорвавшую страну: «Новый Освенцим сектантов». Из статьи следовало, что некие сектанты крадут детей, чтобы потом над ними издеваться. Общество взбурлило, начались демонстрации, все церкви, как одна, делали заявления в духе «это не мы». Тот, кто покрывал магов на самом верху, скорее всего, опознал мантии, но эта реакция не прослеживалась. Зато прослеживалась реакция различных стран, получивших те же фотографии через свои посольства. Телевизор разрывался гневом, главный редактор «Таймс» заявлял о давлении со стороны спецслужб…

— Вот теперь, если освободить детей, то будет не смешно, — задумчиво проговорила Лера. — Я пойду с тобой.

— А если тебя захватят? — спросил офицер. — Ты представляешь, что с тобой сделают?

— Ну, во-первых, ты отомстишь, — рассудительно заметила девушка. — А, во-вторых, один ты не справишься, а это тело тоже чему-то учили, и не спорь со старшим по званию!

— Тебя не переубедить? — упавшим голосом поинтересовался старший лейтенант.

— Не-а, — ответила ему Лера. — Сама сунусь, если не возьмешь.

— Это аргумент, — признал Сергей. — Детский, но аргумент. Ладно, давай прикидывать, что мы имеем с гуся.

— С гуся у нас перья, — заметила девушка. — Смотри, вышки три, так? Ты можешь их загасить, а больше…

— Да, только один взрослый и эти… малолетние капо, — сплюнул офицер. — Жаль, не разглядел, кто это.

— Потом разглядишь, — хмыкнула Лера. — Смотри, что предлагаю. Мы сидим на попе, ты снимаешь вертухаев и из подствольника бьешь сюда, снося ограды.

— То есть ты предлагаешь к лагерю не выдвигаться? — поинтересовался Сергей. — А что, вариант. Если там засада, то она нас не срисует, а дети кинутся в дырку, там мы засадников и отсечем.

— Если они есть, — заметила девушка. — Может и не быть, потому что толстая рука в верхах скорее всего уже поинтересовалась, а с реакцией у них не очень.

— Тогда надо быстро приготовить много одноразовых порт-ключей, — предложил офицер. — С выходом на площадь перед Букингемским дворцом.

— Ой… — прошептала Лера, удивленно глядя на Сергея. — Там же под наблюдением постоянно, а дети… Точно! И замолчать не получится.

— Тогда так и действуем? — поинтересовался юноша. — Быстро готовим порт-ключи и линяем через час-два. Согласна?

— Согласна, главное, чтобы в лесу засады не было, — вздохнула девушка. — Но в случае засады уйдем и вернемся с другой стороны.

— Очень хорошо, что ты не хочешь рисковать, — заметил Сергей. — Пошел бы я один, но ты же шантажистка, да и действительно, больше некого.

Как позже оказалось, информация до магов дошла на сутки позже, когда было уже поздно. Почему так случилось, выяснять было уже некому. А пока двое молодых людей готовились к вполне боевой операции. Сергею очень не хотелось брать с собой Леру, но она была права — одному там делать нечего, он физически не сможет быть везде. С другой стороны, рисковать самой дорогой девушкой… Офицер готовил оружие и мучился от того, что не может решить эту задачу самостоятельно, а Лера спешно превращала двухпенсовые монеты в порт-ключи с неожиданной для правительства Великобритании точкой выхода.

— Ну, посидим на дорожку, — предложил Сергей. Присев на стулья, девушка и юноша, одетые в правильно подогнанную камуфляжную форму, минуту посидели, раздумывая о том, что их ждет впереди. Потом с улицы просигналил подъехавший таксомотор, и Лера с Сергеем, улыбаясь, шагнули из дома.

— Вы из армии? — удивился водитель, разглядывая камуфлированную форму без знаков различия, сидевшую на молодых людях так же естественно, как дорогой пиджак на банкире.

— Мы кадеты, — улыбнулся Сергей. — Вот, в лагерь едем, там будет весело и никакой шагистики.

— Сержант Бронс с тобой не согласится, — обворожительно улыбнулась девушка, спрятавшая волосы под кепи.

— А, понятно, — улыбнулся таксист. — Будущее нашей армии, это правильно.

— Ну, может во флот пойду, — задумчиво проронил юноша.

— Тебя на корабле укачивает, — хихикнула девушка. — Хорошо, хоть на танке — нет.

Веселясь и балагуря, молодые люди доехали до вокзала, где и покинули автомобиль, оставив о себе память «два веселых кадета». Лица их таксист не запомнил, что вполне естественно. Вздохнув и переглянувшись, молодые люди, пройдя барьер, шагнули в камин. Хиханьки закончились, началась работа.

* * *

Когда с вышек почти одновременно посыпались люди в мантиях, дети на плацу замерли, одновременно завопили и кинулись на тех, кто был одет, что показало явное отсутствие других взрослых. Рискнув, Сергей выдвинулся вперед. Глухо бухнул гранатомет, взрыв разворотил угол забора, опрокинув и вышку. Замершие на несколько мгновений заключенные с визгом бросились в сторону прорехи в заборе. Засады не было, не было и охраны. Казалось, что эти трое — это все, что было в лагере. Возможно, дело было в чем-то другом, или же Сергею с Лерой просто повезло. Но бегущих детей встретил ворох мелких монет и крик «Портус». Повторить пришлось раз пять, а самого шустрого специально отлавливать, но дети были эвакуированы очень быстро.

— Что сейчас творится в Лондоне, боюсь даже представить, — хихикнула Лера. Вокруг было тихо, даже слишком тихо, и Сергей не решился проверять. Было бы штатное прикрытие, тогда да, а так…

— Уходим, — коротко скомандовал товарищ старший лейтенант и сдвоенный хлопок завершил вечернюю операцию.

Оказавшись дома, Лера, не раздеваясь, бросилась к телевизору, чтобы включить канал новостей. Все каналы транслировали одно и то же, сравнивая лица спасенных с фотографиями в газетах, прославляя неравнодушных соотечественников, не оставивших в беде маленьких граждан, при этом полиция выглядела полностью деморализованной.

Тот факт, что дети появились из воздуха, замолчать не удалось. Даже на замедленной съемке это было видно. Санитарные машины со всего Лондона развозили дрожащих, всего боящихся детей, носящих на телах следы крайне жестокого обращения, по больницам. Но вот кому-то пришло в голову сравнить лица детей с объявлениями о потерянных, и… результата не было. Зато при опросе дети очень четко называли свое имя, фамилию и домашний адрес. Как зовут родителей и соседей, они тоже называли правильно, вот только родители детей их не знали и не помнили, зато помнили школы и, самое главное, центральный архив.

Все это журналистам удалось выяснить всего лишь за ночь, отчего были высказаны разные