В следующий момент я ощущаю нежное прикосновение чьей-то руки к моей, однако мой взгляд по-прежнему прикован к сцене. Мимолетное, успокаивающее прикосновение Валери, которая разделяет со мной свою гордость.

Счастье – это… умение испытывать гордость за других.

Модели проскальзывают за занавес, и с последним звуком музыки снова становится темно. Одно мгновение, потом второе. Маленькие свечи на столах гостей – единственный источник света.

Третье мгновение.

Затем зал разражается аплодисментами. Гости вскакивают со своих мест, ликуют, зовут Диону. Мне нужно с кем-то разделить радость от успеха подруги, и я поворачиваюсь к Валери – но ее уже нет рядом со мной. Для начала я смотрю на свою руку, которая, словно чужая, лежит в руке постороннего. Тыльная сторона кисти его руки усеяна тонкими царапинами.

Мое сердце замирает.

Мой взгляд скользит по сшитому на заказ черному смокингу к лицу Джоша, в то время как я отнимаю руку. Я глотаю, разворачиваюсь и исчезаю в ту же дверь, через которую вошла сюда с Валери. В коридоре я прислоняюсь к стене и глубоко дышу, наслаждаясь прохладой шершавых обоев. В течение недели я игнорировала все без исключения сообщения и звонки от него. Я снова и снова говорила себе, что с меня хватит. Он использовал меня, чтобы его приняли в сообщество Львов. Какого черта мое сердце не в состоянии следовать за разумом?

Слезы отчаяния и перенапряжения грозят пролиться. Я дрожу и делаю вдох, в то время как в конце коридора модели радостно окружают Диону и поздравляют ее с грандиозным показом. Вместе они перемещаются в комнату, где велась подготовка.

Счастье – это возможность испытывать его за кого-то другого.

Покончив со своими сомнительными эмоциями, я пытаюсь пройти к Дионе. Она светится ярче, чем недавние вспышки света, пока отвечает на многочисленные рукопожатия. Заметив меня, она протискивается ко мне и бросается в объятия.

– Это было что-то невероятное, Диона, – говорю я, и она прижимает меня крепче. – У меня мурашки по всему телу.

Диона всхлипывает. Чувству эйфории нужно как-то прорваться наружу. Я обнимаю ее сильнее. Дрожа, она переводит дух. Наверное, первый раз с начала показа.

Чья-то теплая рука тяжело ложится на мое обнаженное плечо, и все во мне судорожно сжимается. Лишь голос приносит избавление:

– Могу я тоже разок обнять Диону?

Я выпускаю свою подругу из объятий и улыбаюсь Остину.

– Она теперь знаменитость. Что я получу за это? – Мой голос еще дрожит, в то время как по телу разливается настоящее облегчение от того, что передо мной партнер Дионы, а не Джош.

Остин вскидывает свою бровь с пирсингом и убирает за ухо единственную афрокосичку, не стянутую в узел на затылке. Этот момент длится какую-то миллисекунду, тем не менее, я чувствую себя пойманной и быстро отворачиваюсь. Пока Остин обнимает Диону, а она, смеясь, жалуется, что он гладит ее по голове и разрушает прическу, модели расходятся, берут с подноса по бокалу шампанского и пьют за удавшийся показ.

– Думаю, сейчас тебя попросят на сцену. – Диона тормошит меня и возвращает в ослепительно яркую реальность, в которой как раз объявляют, что шоу Дионы могло бы оставить в тени даже гвоздь программы благотворительного бала. По тембру голоса я слышу, как Валери ухмыляется.

– Многоуважаемые гости, сейчас самое время раскошелиться и приготовить таблички с вашими номерами, указанными в списке. Ведь в этом году мы предлагаем на аукционе небывалые ценности. Давайте вместе поприветствуем ведущую аукциона: мисс Кару Эмерсон!

Раздаются вежливые аплодисменты, в то время как Диона выпихивает меня в коридор и проталкивает в дверь, так что я оказываюсь всего в двух шагах от светового пятна прожектора, направленного на кафедру для спикера.

– Ты справишься! – кричит Диона мне вслед.

Аплодисменты прекращаются, когда я подхожу к Валери, которая с учтивым поклоном уступает мне место у микрофона и при этом сверкает в свете прожекторов, как отполированное до зеркального блеска золотое украшение.

– Тебе понадобится твой номер, чтобы самой предлагать свою цену? – спрашивает она меня и ненадолго поднимает одну из светящихся табличек, что я видела у гостей. – Я бы тогда ненадолго взяла на себя роль ведущей.

Если бы не было слишком непристойно подмигивать, она бы гарантированно сделала это в тот момент. Ее губы складываются в лукавую улыбку.

До этого я уже видела свое имя в списке с номерами участников, но от растерянности по поводу товара для аукциона была не в состоянии выяснить причину этого, и теперь быстро качаю головой. Валери берет с собой мой номер и исчезает за занавесом у края сцены. Только теперь я осознаю, что на меня смотрят все эти темные призраки в море из горящих свечей внизу. У меня получается разглядеть, что на моей программе, стоя у противоположной стены, присутствуют все Львы и Вороны, которым как раз сейчас не надо делать ничего другого – как прежде мне на показе мод Дионы.

Я откашливаюсь, улыбаюсь максимально сияющей, уверенной улыбкой из всех возможных и сопротивляюсь порыву подтянуть платье без бретелек. Мои руки дрожат, так что, пока я приветствую гостей, откладываю свои карточки ведущей на трибуну.

– Вы наверняка не хотите дольше ждать и готовы составить общее впечатление о товаре, – читаю я с первой карточки, которая звучит безобидно. Этим я заслуживаю смех, который будто в танце разносится по залу.

Вторая карточка как раз и явилась виновницей того, что некоторое время назад я уронила всю стопку и мне пришлось сортировать все заново.

– Поприветствуйте вместе со мной сегодняшний ассортимент ваших потенциальных спутников на остаток вечера – или на более долгий срок.

Ремарка: подмигнуть или вскинуть бровь. Я выбираю последний вариант, который едва ли не переходит в закатывание глаз, и до меня доносится «Ууууууу!», источник которого мне слишком хорошо известен. Диона.

Я пытаюсь высмотреть ее в задней части зала, однако фигуры, которые стоят в сумеречном свете, едва ли можно отличить одну от другой – женщины в сногсшибательных вечерних платьях и мужчины в смокингах. Спереди стоят Львы, которые ждут, когда смогут по подиуму подойти ко мне.

Назвать атмосферу напряженной было бы сильным преуменьшением, и я спрашиваю себя, как такое возможно, чтобы, очевидно, все присутствующие здесь успешные женщины настолько горели желанием купить себе совершенно незнакомого молодого парня.

Надеюсь, по мне не видно, что я думаю. Я еще раз перевожу дух и зачитываю следующую карточку:

– Ваш шведский стол, – я с трудом выговариваю это словосочетание – на Уайтфилдском благотворительном балу этого года открывается новыми поступлениями в ряды Львов: Бэррон Карстэрс… – Я подавляю звук тошноты, в то время как Бэррон запрыгивает на подиум, наслаждается аплодисментами гостей и оборачивается вокруг своей оси, презентуя себя. – Остин Сандерс… – Остин взбирается по трем ступеням на другом конце подиума и, тяжело ступая, идет вслед за Бэрроном, как зверь на заклание. – И Джошуа Прентисс…