Шрифт:
Закладка:
Александр тоже иногда предпринимал свои детские пока попытки проявить самостоятельность, но они тут же пресекались. Ведь если бы мать разрешила им жить самостоятельно, они бы рано или поздно пришли к выводу, что она им не нужна. К тому моменту она ведь будет уже никому не нужна. Нельзя допускать такого.
– Зачем ты куда-то пойдешь? С кем ты там погуляешь, ты же ни с кем не дружишь даже, нечего тебе идти, если ты никого не знаешь. Пойди вон, по подъезду побегай, поиграй, может, что ценное найдешь и принесешь, – говорила мать Спесивцева каждый раз, когда мальчик порывался куда-то пойти или что-то сделать.
Ему хотелось найти способ выразить протест, но ему было так до одури страшно выйти за пределы очерченного матерью круга свободы, что он не пытался выбраться на волю, предпочитая как-то портить пространство вокруг себя, пугать мать и окружающих, чтобы привлечь внимание.
Мать запрещала Александру ездить на лифте, потому что боялась, что кабина оборвется и упадет в шахту, но ребенок все же иногда заходил в лифт, чтобы подняться на девятый этаж и оставить в кабине какие-то отметки того, что он здесь был. Вскоре ему просто начало нравиться пакостить в подъезде и наблюдать за тем, как соседи возмущаются из-за «каких-то хулиганов». Подросток жёг кнопки лифта, писал непристойности на стенах, портил соседям двери и даже однажды попытался украсть велосипед, но как-то вроде не очень удачно. В школе он вел себя схожим образом, из-за чего мать мальчика без конца слушала претензии от учителей. Конечно же, как только мальчик подрос, женщина устроилась завхозом в школу, чтобы парень всегда был на виду.
– Что поделать, больной ребенок, в детстве чуть не умер, так что я с ним горя наелась… – сетовала поначалу женщина.
Впрочем, вскоре она просто стала игнорировать все претензии, а особенно назойливым «клеветникам» – стала плевать в лицо.
Глава 2
Тихие вечера с мамой
1985–1990 г
В конце 1980-х в семье Спесивцевых произошли серьезные изменения. Женщина выгнала наконец своего спивающегося мужа, а вскоре после этого потеряла работу в школе и потребовала от дочери, чтобы та устроила ее на ставку в суд (девушка как раз недавно устроилась туда на работу секретарем). Александра же за попытку воровства радиодеталей из кабинета физики попытались выгнать из школы и отправить в интернат для трудных подростков, но матери удалось отстоять сына, и его все же оставили в школе доучиться.
Женщина устроилась на работу помощником адвоката и стала приносить домой стопки папок с материалами уголовных дел. Александр никогда не интересовался работой и личной жизнью матери, а та, в свою очередь, считала, что сын вправе заниматься чем угодно, лишь бы был дома.
Спесивцев из кожи вон лез, чтобы мать обратила на него внимание: изучал биографию Гитлера, переставал мыться, напивался… Ничего не помогало. И тут он раскрыл случайно папку с уголовным делом и стал читать об изнасиловании и убийстве какой-то девушки. Матери стало интересно, да и по работе ей нужно было. С тех пор они стали проводить вечера за изучением этих папок с уголовными делами. Как ни странно, это сблизило мать и сына.
Эдипов комплекс, если коротко, заключается в том, что рано или поздно мальчик захочет убить отца и занять его место рядом с матерью. Фрейд хлопал бы в ладоши, настолько буквально и явно этот комплекс проявился в семье Спесивцевых.
Еще, наверное, важно сказать про специфику текстов уголовных дел, в которых сухим и формальным языком рассказываются самые страшные вещи. В этих текстах не было места осмыслению и сопереживанию, только сухие описания зверств, которые день за днем приучали Спесивцевых к тому, что убийства, изнасилования и расчленения тел – обычное, житейское дело.
Александр кое-как закончил школу. Хотел было куда-то подать документы для поступления, но мать отговорила: ну куда в самом деле, он даже школу с трудом закончил, да и здоровье слабое… Спесивцев устроился на работу в центр бытовых услуг и стал чинить утюги и чайники в ожидании повестки в армию. Парень с предвкушением и страхом ждал, когда его призовут, но Спесивцев провалился ещё на медосмотре.
Психиатр заподозрил неладное и направил молодого человека на подробное обследование, в результате которого Спесивцеву поставили шизофрению и положили на лечение. Спустя несколько месяцев его выписали, то ли оттого, что состояние улучшилось, то ли, из-за скандалов, которые устраивала врачам мать маньяка.
Глава 3
Невеста
1990–1991 гг
– Куда ты пойдешь? Хочешь, чтобы тебя опять забрали в больницу и залечили? Хочешь слюни в больнице пускать? – вопрошала мать Александра всякий раз, когда он собирался пойти попробовать куда-то устроиться на работу, а ему и без того было не по себе выходить на улицу, так что он не сильно и пытался.
Вместо этого он смотрел телевизор, читал книги про Гитлера и чинил, бывало, кому-то из знакомых соковыжималки и бритвы, лишь иногда начиная канючить о том, что ему нужна девушка.
Нельзя сказать, что Александр совсем уж никуда не выходил и был полностью маргинализирован. Он часто ходил гулять, а оказываясь на улице, превращался в немного странного, но приятного в общении парня, который даже нравился девушкам. Мать этому не препятствовала, но если речь заходила о поиске работы или переезде, женщина впадала в лютую истерику. Ведь если у детей все начнет складываться, она перестанет быть им нужна.
Когда Спесивцеву исполнилось двадцать один, он познакомился с милой девушкой Женей. Семнадцатилетнюю Евгению Гусельникову очаровал странный Спесивцев, который знал множество стихов, любил гулять в парках и буквально с порога сделал девушке предложение, а вскоре даже познакомился с родителями Жени. Мать Спесивцева тогда была занята проблемами дочери, поэтому женщина чуть упустила из виду сына, но потом все началось.
Мать не требовала, чтобы сын расстался с девушкой, но день за днем говорила о том, что если девушка красится, то она делает это для других мужчин, что видела Женю в короткой юбке на вокзале, что слышала, как та плохо отзывалась о Спесивцеве и пр. Наслушавшись этого, Александр становился агрессивным и устраивал Жене скандалы, а вскоре начал поднимать
