Натянул куртку, в самый раз.

— Что ты у него смотришь на теле?

— Ищу раны. Раз тут есть такой раздетый товарищ, надо понять как он превратился в такого ходячего, нет никаких у него ранений, ни царапин, ни укусов, ни следов уколов. А ты кем работала?

— Секретарь в частной травматологической клинике.

— Ого, какие есть оказывается клиники. А то я смотрю, что тебя не коробит от трупов, спокойно их смотришь.

— Ну когда ты их убивал, это было жутко… и касаться просто противно до омерзения, вот эти язвы меня сильно напрягают. Но если ты не заразился, то наверное это не заразно. А так, да, у нас чего только не насмотрелась за 3 года! У меня образование младшей медсестры и сертификат по скорой помощи, я иногда на подхвате бываю. Вот самое страшное, когда на тебя кровь от пациентов попадает, на лицо, на руки. Я всегда боюсь ВИЧ подхватить.

Она всё нервно щебетала и щебетала, хорошо, что не так громко как раньше, а я осмотрел все карманы: мелкие монетки с неизвестными гербами и подписями, перочинный ножик, связка маленьких ключей, какие-то пластиковые карточки, брелок от машины, пачка папирос чужого мира, ни зажигалки ни спичек, к сожалению, не было. У петуха был какой-то прибор, похожий на пейджер, не работающий.

— Эти кадавры ведь не совсем мертвы, вон из них кровь немного натекла, они ходят, двигают руками, зубами, вроде даже дышат, то есть технически их нельзя мертвецами называть.

— Что за кадавры?

— Это из латыни, медики трупы так называют.

— Мне кажется, зараза внешне проявилась язвами на коже и выжгла им мозги, а ещё сильно всё их нутро поменяло. Так что по сути это мертвецы.

Вместе оторвали подкладку с трапперской одежды и Лена показала что навыки перевязки у неё в порядке: я задрал штанину, а девушка быстро перетянула кровоточащие ранки на левой ноге. Заодно сказала своё мнение об укусах и ожогах. Ткани не загноились от инфекции, выглядели, как будто прошло уже несколько дней.

— В общем, прана помогает заживлять раны. Надеюсь, с глазом это тоже поможет. Что у меня с правым глазом? Он ноет и чешется сильно, боюсь трогать.

— Полностью вытек, ткани закрылись, немного зарубцевались, но сильно ещё воспалённые.

Я проверил пояс строителя, достал два прибора, первый выглядел как две разноцветные проволоки в оплётке, соединённые черным шариком размером с куриное яйцо, а второй думал фонарик с изогнутой рукояткой, но рассмотрев понял, что это бесполезная сейчас штука. На приборе был неизвестный логотип «Goes*ай».

— Это что?

— Похоже на пирометр, бесконтактно измеряет температуру в широком диапазоне. Вроде градусника, только используется на стройках. У нас такой меряет на расстоянии полуметра, а на этом рычажок регулировки, может и на большее способен.

Включил, появилась лазерная указка, навёл на трупы — у одного экранчик показал 14.1, у петуха 15.6. Навёл на дерево в двух метрах — 10.3.

Навёл на Лену — 23.2.

— Лен, стой на месте.

Взвёл рычажок на максимум и 25 шагов, экранчик, наведённый на Лену, показывал 23.1 — 23.0 — 22.5 — 21.8, а потом потух.

Дальность 25 шагов. Где-то 12 метров. Очень прилично. В темноте может пауков поможет обнаруживать. Какая крутая технология.

Нацепил на себя новый пояс, старый был поудобнее, но посеял его неизвестно где. Ручка от штыкового зонтика с трубкой удобно вошла в петлю справа, слева занял место ножик и пирометр. А неизвестный прибор с шариком и проводами, пейджер и прочий мусор, выкинул. Лена хозяйственно прибрала к рукам монетки и папиросы.

— Теперь надо пролезть в дом и осмотреть квартиры, ты тут сможешь постоять?

— Нет! Сергей, пожалуйста, не оставляй меня!

— Как хочешь, тогда держись сзади, смотри по сторонам и не шуми. Хорошо?

— Всё поняла.

Мы медленно подошли к дому, все дома с этой стороны парка в пределах видимости имели 4 этажа, нигде не видно вывесок магазинов, наверное спальный район с выходом на парк для прогулок. Когда-то тут было довольно уютно, но сейчас мёртвая тишина и завывания ветра в кронах деревьев угнетали. Лена круглыми глазами смотрела на встреченные скелеты, которых при приближении к дому, встречалось всё больше. Я легонько шевелил все встречные мешки и баулы, все легкие, набиты тряпками, но в одном что-то звякнуло. Распотрошил, это оказался продуктовый мешок. Достал с радостью две бутылки минералки, бутылку вина, консервы — мясные и овощные, все остальное испортилось, судя по остаткам это были буханки хлеба, завернутые в пергамент кукурузные початки, крупы, сыр, овощи.

Консервы на вид были не вздутые. Я вскрыл перочинным ножом две банки, до холодной тушенки я ещё не созрел, поэтому открыл фасоль и горошек, они были вполне съедобные, мы проверили и жадно их поели, запивая минералкой. Точнее это я жадно всё жрал, а Лена больше клевала и отдала свою порцию в итоге.

— Знаешь, что странно? Эти скелеты как будто пролежали тут вечность, нет ни плоти ни остатков кожи. А консервы так долго не могли пролежать и не испортиться.

— Может там консерванты какие-то?

— Вряд ли. Этот мир похож на наш, только попроще. Вон у них вместо пластика дубовая мебель и вообще пластика, железа минимум. Двери из дерева, кухонная утварь тоже простенькая. Нет всяких приборов вроде телевизоров, компьютеров, свч, мясорубок, миксеров, простые духовки на электричестве — это самое продвинутое. Я всё у них перерыл в паре кухонь. Вряд ли они такие суперконсервы смогли изготовить. Да и почему вон овощи в пыль не превратились? Просто сгнили и засохли. На зданиях нет таких разрушений как после 20–30 лет. Вон даже сорняки не растут на стенах.

— Ага. — Лена странно смотрела как я облизываю пальцы, вымазанные в томатном рассоле. Я продолжил рассуждать, старательно добирая остатки из консерв. Выхлебал даже воду от горошка, довольно мерзкую на вкус, но сладкую.

— Я видел заброшенные поселки в Твери, усадьбы старые в Подмосковье. Там всё проросло деревьями, травой, от сырости и ветра даже кирпичи потихоньку крошатся, а тут этого нет. Судя по зданиям и консервам прошло лет 5, может меньше.

— А скелеты тогда откуда? От чего местные умерли?

— Возможно то что их убило, убивало именно так, чтобы оставались одни кости. Не знаю. Но на машинах на улице с той стороны дома, даже шины не сдутые. Так что точно прошло не больше 5 лет, скорее 2–3 года.

Лена осмотрела лежащие рядом останки и заявила:

— Если внимательно посмотреть на одежду, она