Ходатайство МакЭлвина было отклонено. Но в июне всё того же 1973 г. коронер Говард Парнелл собрал представителей правоохранительных органов округа Самтер, пригласил должностных лиц из офиса ФБР в Чарлстоне и прокуратуры штата и заявил, что всем им надлежит совместными усилиями добиться пересмотра «дела Пирса». Парнелл прямо сказал, что процесс был фальсифицирован и многие свидетельства, способные доказать невиновность осуждённого, были просто-напросто спрятаны от его адвокатов. По мнению коронера, прокуратура должна была инициировать новый процесс и открыто признать, что осуждение Пирса явилось следствием «грязного манипулирования правосудием».

Разразился скандал. Впоследствии сам Говард Парнелл рассказывал журналистам, что после совещания ни один из его участников не подал ему руки, а его дядя — шериф округа Бирд Парнелл — прямо сказал, что теперь Говарду следует подыскивать новое место жительства, поскольку в Самтере места для него больше нет. И действительно, для принципиального коронера с этого момента начались неприятности — налоговая служба выявила в принадлежавшем ему похоронном бизнесе финансовые нарушения и выписала штраф, после выплаты которого он не смог внести в срок ипотечные взносы, а попытки перекредитоваться в трёх местных банках оказались безуспешны. В результате в конце 1973 г. Говард Парнелл продал свой бизнес и, забрав семью, навсегда уехал из Самтера.

Завершая разговор о пресловутом «признании Пирса», нельзя не упомянуть о том, как именно это «признание» было получено.

Ныне нам об этом известно достоверно благодаря тому, что в 2004 г. американскими исследователями «дела Пэгги Каттино» был обнаружен акт медицинского освидетельствования Уилльяма Джуниора Пирса, составленный тюремным врачом Шлингером. Из него следует, что после возвращения Пирса в тюрьму (после проведения следственного эксперимента в округе Эпплинг) доктор Шлингер осмотрел заключённого и обнаружил на его теле разнообразные повреждения: на плече ожоги (на каком именно, не уточняется, также не сообщается о числе, форме и размерах ожогов), на обеих ногах ушибы (также без детализации), в паху — надрыв кожи. Осмотр имел место в апреле 1971 г., но документ датируется октябрём, видимо, тюремный врач до поры до времени не хотел официально фиксировать результат. Однако, в октябре 1971 г. он чего-то испугался, возможно, активности адвокатов Пирса, возможно, чего-то иного, и на всякий случай решил подстраховать себя от обвинений в сокрытии следов преступления. В своём акте Шлингер уточняет, что обращался за разъяснениями к шерифу округа Эпплинг Джону Реду, и последний подтвердил, что действительно допрашивал 22 апреля 1971 г. Уилльяма Пирса. О травмах шериф не сказал ни слова, просто подтвердил факт допроса. Акт доктора Шлингера производит впечатление крайне невнятного документа, причём эта невнятица допущена явно умышленно: доктор не хотел написать слишком много, но и совсем ничего не написать тоже не мог (вернее, боялся). Тем не менее даже зафиксированного в этом акте вполне достаточно для того, чтобы понять — Пирс на допросе 22 апреля подвергся жестокой пытке, выражавшейся в избиении, прижигании кожи открытым огнём и, по-видимому, подвешивании к половым органам груза. Именно на этом допросе обвиняемый сделал своё «признание», которое уже только в силу физического воздействия на Пирса не должно расцениваться как улика.

Примечательно, что шериф Ред, пытавший Пирса в апреле 1971 г., недолго купался в лучах славы «разоблачителя похитителя Пэгги Каттино». Через некоторое время (а именно, в 1974 г.) он был разоблачён агентами ФБР как создатель и руководитель сбытовой сети наркотиков на территории округа. За что и отправился на нары. Напоследок остаётся добавить ещё один любопытный штришок, выразительно характеризующий действующих лиц этой драмы. Когда в 2005 г. — уже после обнародования результатов медицинского освидетельствования Шлингером состояния Пирса после допроса 22 апреля — стали раздаваться голоса о необходимости пересмотра приговора, вынесенного в отношении последнего, отец погибшей девочки, Джеймс Каттино, заявил, что по-прежнему верит в виновность Пирса и не считает, что приговор должен быть пересмотрен.

Впрочем, с рассказом об осуждении Пирса и изгнании из Самтера Говарда Парнелла мы несколько забежали вперёд. Соблюдая хронологию изложения событий, вернёмся в декабрь 1970 г., когда правоохранительные органы округа Самтер и прилегающих к нему округов прикладывали все силы к обнаружению любых свидетелей и улик, способных пролить свет на исчезновение Пэгги Каттино.

Предполагая, что похитители Пэгги могли предпринять попытку избавиться от автомашины, описание которой сообщили супруги ЛеНойр, сотрудники служб шерифов разных округов принялись проверять свалки старых автомашин. Каково же было их удивление, когда в непосредственной близости от одного такого «кладбища автомобилей» на территории округа Самтер в январе 1971 г. они отыскали женский труп. Это было тело молодой негритянки без видимых телесных повреждений, но характер размещения тела и предпринятые кем-то меры по его маскировке явно указывали на то, что смерть женщины явилась следствием чьего-то злого умысла. Место обнаружения тела явно не было местом гибели женщины — казалось очевидным, что её привезли к автомобильной свалке уже мёртвой и постарались здесь спрятать.

Как оказалось, погибшая не значилась в списках пропавших без вести, и три дня ушло на её идентификацию. Поначалу можно было подумать, что женщина приехала издалека и никак не может быть местной жительницей (в Южной Каролине в начале 70-х гг. прошлого века процент небелого населения вообще был весьма невелик), однако довольно скоро эта проблема нашла своё разрешение. Случилось это после того, как в офис шерифа с заявлением об исчезновении дочери явились мать и отец 20-летней Марты Дикс, оба чернокожие. По словам родителей, их дочь была человеком своеобразным — весёлая, загульная, любительница прокатиться на мотоцикле, не раз исчезавшая из дома прежде. Когда родителям предъявили фотографии вещей, найденных на трупе у «автомобильного кладбища», они сразу же опознали их. Далее было проведено формальное опознание тела, так стало ясно, что погибшей была 20-летняя Марта Дикс.

Как показало судебно-медицинское исследование, смерть Марты Дикс последовала в результате принятия большой доли алкоголя и нейролептиков (сильных успокоительных средств, прописываемых обычно людям с расстройствами психики, на которых не действуют традиционные седативные и снотворные препараты). Никаких следов травмирующего физического воздействия, сексуальных манипуляций и связывания обнаружено не было. В принципе, смерть Марты можно было бы списать на случайную передозировку медицинскими препаратами либо объяснить самоубийством, но то, что труп был вывезен в малообжитую местность и спрятан, заставляло подозревать именно убийство.

Выяснилось, что Марта работала в гараже, где производилась разборка на запчасти старых, либо сильно повреждённых автомашин. В том же самом гараже