остались только ученики. Некоторые встали или наклонились вперёд, чтобы рассмотреть написанное, другие хихикали и перешёптывались. Я не знала, что делать, и просто сидела, уставившись в парту и чувствуя, как одежда становится мне тесна.

Сидевшая с другой стороны от меня Джоан Доусон вскочила с места и попыталась выхватить у Марка листок:

– Отдай!

Марк отпрыгнул и заулюлюкал так громко и отвратительно, что я не выдержала – сорвалась со стула и, завизжав что было сил, бросилась прямо на него.

Все отпрыгнули назад. Марк споткнулся и шлёпнулся задом на пол. Все кинулись в стороны от меня, опрокидывая столы и стулья, несколько девочек пронзительно заверещали.

Дверь распахнулась, и миссис Фаррити гаркнула:

– Что здесь происходит? Стоило мне выйти всего на минуту, и вы как с цепи сорвались!

Класс накрыла тишина. Учительница процокала к Марку и забрала у него из рук листок.

Я села на своё место и снова уставилась в парту. Волосы упали мне на глаза, закрыв половину лица.

– Оливия, – тихо начала миссис Фаррити, – что это такое?

– Не ругайте её, миссис Фаррити, – вмешалась Джоан. Голос её звучал так, словно она сейчас вспыхнет. – Оливия не сделала ничего плохого. Это Марк отобрал у неё листок бумаги, просто подошёл и вырвал из рук!

– Успокойся, Джоан. – Миссис Фаррити присела около моей парты. – Оливия! Посмотри на меня, пожалуйста.

Я подняла глаза. Миссис Фаррити сильно хмурилась:

– Оливия, это очень серьёзно.

– Ясно. – Я пожалела, что не надела сегодня джемпер с длинными рукавами, – намотанный на руку платок съехал вниз, почти полностью открыв злополучное пятно. Миссис Фаррити взглянула на повязку и нахмурилась ещё сильнее:

– У тебя дома всё хорошо, Оливия?

– Да.

– Почему ты толкнула Марка? Почему так кричала?

Я ничего не ответила. Если я открою рот, то могу нарваться на ещё большие неприятности.

Миссис Фарити вздохнула.

– Пойдём в кабинет директора Купера. – Она крепко взяла меня за руку. – Марк, с тобой я поговорю позже. И не думайте, что вам удастся выкинуть что-то подобное снова. Я пришлю мистера Хоторна из соседнего кабинета наблюдать за вами. Все меня слышали?

– Да, мэм.

– Миссис Фаррити! – Джоан даже топнула ножкой. – Это совершеннейшая несправедливость! Оливия только защищалась. У неё есть такое право.

– Хорошо, Джоан, пойдём с нами.

– Ладно. – Джоан сухо обняла меня за плечи. – Я пойду и буду её защитником. Я свидетель и знаю правду.

В приёмной директора миссис Фаррити шепнула что-то мисс Реншоу – блондинке с пушистыми волосами. Когда учительница отвернулась, секретарша потихоньку сунула нам с Джоан по кусочку шоколадки. Миссис Фаррити заполнила какие-то бумаги и ушла, а мисс Реншоу отвела нас в кабинет директора Купера.

Мы сели напротив него на жёсткие чёрные пластиковые стулья, и директор задержал на нас с Джоан взгляд. Не знаю, как Джоан, но я уставилась в потолок, чтобы не смотреть на него. Мне нечего было сказать директору Куперу. Я ничего плохого не сделала.

– Итак, – начал он, – расскажите, что случилось.

– Господин директор, меня зовут Джоан Доусон, – торопливо заговорила моя одноклассница, – и я была свидетелем происшедшего. Я пришла дать показания от лица обвиняемой.

– Мисс Доусон, – директор Купер потёр лоб, и у меня возникло подозрение, что он не в первый раз слышит такие слова от Джоан. – Позвольте сначала высказаться мисс Стеллателле.

Джоан прочистила горло.

– Я, Джоан Элизабет Доусон, торжественно клянусь…

– Довольно, мисс Доусон. – Директор вызвал мисс Реншоу и попросил отвести Джоан в другую комнату.

– Не позволяй ему давить на тебя, Оливия, – прошептала Джоан, развернувшись у двери. – Ты невиновна!

Когда она ушла, директор, устало прищурившись, посмотрел на меня. В последнее время все были усталыми. Ричард Эшли, мистер Рю, даже я. Я хотела к маме, хотела вернуться домой – туда, где мы жили раньше, где мама смотрела, как я рисую, словно это было самое удивительное занятие на свете. Я скучала по счастливым временам, когда Маэстро ещё ужинал с нами и сажал меня к себе на колени, пока изучал партитуру, – до того, как всё пошло кувырком.

«Это в какой тональности, Оливия?» – спрашивал он. Четыре диеза. Проще простого. «Ми-мажор!» – отвечала я.

Директор Купер откашлялся.

– Как дела дома, мисс Стеллателла?

Я уставилась в стол.

– Хорошо.

– Уверены?

Я открыла рот, потом закрыла и открыла снова. А что говорить? Откуда мне было знать, что ему известно? Не могла же я признаться, что живу в Эмерсон-холле за сценой, где плохой водопровод, что нонни совсем ослабела, а Ричард Эшли устал! Не могла рассказать директору о привидениях или показать ему свой ожог. Что он скажет? Что подумает? Более того, что он сделает? Наверняка существует закон, запрещающий детям жить в концертном зале.

И я промолчала.

– Я знаю про филармонию, – добрым тоном произнёс директор Купер. – И про неудачи оркестра. Тебе сейчас, наверное, трудно.

– Всё хорошо, – повторила я. – Мы справимся.

После долгого молчания директор Купер сказал что-то про психолога и про письмо домой, но я уже не слушала.

До конца уроков мне позволили остаться в медкабинете, как объяснил директор, чтобы за мной понаблюдать. Когда медсестра размотала платок на моей руке, заинтересовавшись, что под ним, то не нашла ничего: пятно исчезло. Она задавала мне вопросы о том, как я питаюсь, и ещё о чём-то, но я была слишком потрясена и не могла думать. После того как меня оставили в покое, я снова размотала платок.

Ничего. Ожога как не бывало. Я пыталась найти какое-то объяснение, но ничего не придумала, кроме одного: всё это было не по-настоящему. Нам действительно привиделись призраки, мне и Генри, – кажется, это называется массовый психоз. Никаких пятен никогда не существовало.

Но когда после школы я пришла в «Счастливый уголок», то проверила снова, на всякий случай.

Пятно вернулось, его чернота медленно впитывалась мне в руку. Возможно, оно появляется только вблизи концертного зала, а когда я ухожу подальше, почему-то исчезает.

Как бы то ни было, я обрадовалась. Я не могла смириться с мыслью, что всё увиденное мной – просто галлюцинация. Мне не терпелось найти этих призраков, а пятно было как-то с ними связано.

В ту ночь мне снился потусторонний мир. Он был чёрный и мерцающий, как пятно у меня на руке. Я попала в него через арку из комет, и Игорь шёл рядом со мной.

Глава 10

Октябрь

Только в середине октября события наконец стали стремительно развиваться.

В среду, тринадцатого числа, я проснулась, стуча