Шрифт:
Закладка:
Что – то у меня нехорошо на сердце… – нахмурился Энтони. – Не смотрите на меня с таким отчаянием, – так ерунда, пустые страхи… Мы встретимся, мы обязательно встретимся, – знайте, что я вас никогда не забуду.
– Господи, что вы говорите! Что с вами, Энтони, что вы задумали? Неужели… – она вдруг побледнела.
– Прощайте и простите, – Энтони зашагал к воротам парка.
– Энтони! Постойте! – закричала ему вслед Джейн, но он будто не слышал ее.
Садовники, работавшие неподалеку, с интересом наблюдали эту сцену.
– Энтони! – еще раз позвала Джейн, но уже тише. Когда он скрылся из виду, она сказала себе: – Нет, этого не может быть. Бог весть, что я напридумывала себе; он честный и благородный человек, а я дурная женщина, если такие мысли приходят мне в голову. Он вернется, обязательно вернется; завтра мы встретимся. Просто у него сегодня плохое настроение, с мужчинами это случается.
* * *Елизавета одевалась для игры в мяч. Портные королевы пошили для нее платье нового фасона, и Елизавета хотела поразить им сегодня придворных.
– Да, оно короткое, – посмеиваясь, говорила она своим изумленным горничным, – оно не закрывает лодыжки. Но кто сказал, что платье для игр должно волочиться по полу? Думаю, что вид нижней части моих ног не очень-то смутит наших джентльменов, но в любом случае, им придется привыкнуть, потому что мне так удобнее. В конце концов, мы когда-то уже укоротили платья по французской моде, чтобы танцевать новые танцы… И никаких фижм – это платье свободного покроя, а на поясе мы стянем его ремнем.
– Мадам! – в ужасе вскричала главная хранительница гардероба. – Вы будете почти голая!
– Между прочим, в мяч играли отцы церкви и монахи в монастырях. Во время игры они снимали рясы, оставаясь лишь в набедренных повязках, а то и вовсе нагими. А я не собираюсь раздеваться до исподнего, не пугайтесь, – ответила Елизавета, продолжая смеяться, а затем обратилась к Джейн: – Мой отец превосходно играл в мяч, несмотря на свою грузность. Залы для игры здесь, в Вестминстере, и в Хэмптон-корте построены им; он же разрешил мастерам, изготавливающим мячи и ракетки, основать собственную гильдию, которая существует у нас до сих пор. Мы превзошли даже французов в этом искусстве: наши мячи набиты хорошей шерстью, они не содержат песок, мел, известь, отруби, опилки, мох, золу или землю, а ракетки очень прочные и струны на них никогда не рвутся.
Но надо признать, что французы больше нашего привязаны к игре в мяч. Я слыхала, что в Париже есть больше двухсот залов для этого: есть залы, где играют люди из низших сословий, свой зал есть в университете, для студентов, а во дворе Лувра построена открытая площадка для благородных джентльменов. Всех превзошел Франциск Первый, дед нынешнего короля Генриха Третьего: он оборудовал на своей яхте роскошный зал для игры.
Французы называют игру в мяч «jeu de paume», что означает «игра ладонью». Вначале мяч, действительно, отбивали ладонью, потом появились биты, – ну, а теперь мы пользуемся ракетками. Поэтому сейчас во Франции больше распространено другое название: «tenez», будто бы означающее «вот вам, берите!». Якобы слуга, вводящий мяч в игру, выкрикивает именно эти слова на латыни, а во французской интерпретации они звучат как «tenez». Чушь! Где ты видела слуг, говорящих на латинском языке? Я утверждаю, что «tenez» – это искаженное древнегреческое «tennia» – «тесьма», то есть лента, через которую греки перебрасывали мяч при игре. Об этом пишет, например, Гораций, который советует тем, кому не нравятся римские игры, попробовать греческие, в том числе «tennia».
Но бог с ним, с названием! Пусть французы и ошибаются в его происхождении, но играют в «tenez» они очень хорошо, и женщины часто лучше мужчин. Более века назад, в разгар Столетней войны, как раз в то время, когда Жанна из Арка так удачно выступила против наших войск, в Париже молодая и красивая женщина по имени Марго – опять Марго, заметь! – играла настолько блестяще, что с ее темпом игры не могли сравниться лучшие из мужчин. Преклоняюсь перед француженками, хотя и люблю свой народ и свою страну!..
Нет, туфли дайте мне из мягкой замши и без каблука, – сказала Елизавета горничной, принесшей ей обувь. – Я мучаюсь с каблуками каждый раз, когда играю.
…Да, французы любят игру в мяч, – продолжала она разговор с Джейн. – Карл Девятый, старший брат короля Генриха, был неплохим игроком и называл «tenez» одним из самых благородных, достойных и полезных для здоровья упражнений, которыми могут заниматься принцы, пэры и другие знатные особы. Кстати, он сказал это за год до того, как кровавые Гизы устроили, с его разрешения, страшную резню в Париже накануне праздника святого Варфоломея.
Прекрасные родственники у моей кузины Марии: Гизы – ее дядья и кузены по материнской линии, Карл – ее деверь, брат первого мужа! – неожиданно воскликнула Елизавета. – А если вспомнить, к тому же, ее свекровь Екатерину из рода Медичи, отравившую больше людей, чем чудовищный Александр Борджиа, то стоит ли удивляться, что такие родственники постоянно толкают Марию на преступления.
Джейн вздрогнула.
– Ваше величество, но Мария Шотландская уже столько лет находится под вашей опекой, – сказала она. – Разве она не искупила свою вину долгим затворничеством?
