Шрифт:
Закладка:
«Англия спасла себя своим мужеством, — сказал У. Питт, и это оказалось его последней публичной речью; — она спасет Европу своим примером». Но уже до Трафальгара Наполеон отказался от мысли о вторжении в Англию и напал на Коалицию с тыла. Переправив свои войска на Дунай, он за три дня до битвы при Трафальгаре принудил в Ульме австрийскую армию к сдаче. Из Ульма он пошел на Вену и разбил соединенные силы Австрии и России в битве при Аустерлице. «Аустерлиц убил Питта», заметил Уильберфорс в своем дневнике. Хотя тому было всего 47 лет, но глухой голос и исхудавшая фигура великого министра уже давно говорили о близости его смерти, и крушение его надежд оказалось для него роковым. «Сверните эту карту, — сказал он, указывая на каргу Европы, висевшую на стене, — через десять лет она не понадобится». Только раз он пришел в сознание, и люди, склонившиеся над ним, уловили его слабый шепот: «О родина! Какой я ее покидаю!» Он скончался 23 января 1806 года и был погребен в Вестминстерском аббатстве, в гробнице Чатама. «Какая гробница, — воскликнул лорд Уэллесли, — вмещает в себя подобного отца и подобного сына! Какой гроб заключает в себе останки таких человеческих талантов и славы!»
Потеря представлялась такой громадной, что заполнить пустоту, оставленную его смертью, мог только союз партий, к которому У. Питт напрасно стремился при жизни. В новом министерстве аристократические виги лорда Гренвиля и тори лорда Сидмута сошлись с небольшой группой популярных вигов Фокса, склонявшейся к миру и внутренним реформам. В сущности, все внутренние вопросы подчинялись необходимости спасти Европу от честолюбия Франции, и в этом пункте намерения Фокса были столь же твердыми, что и у У. Питта. Надежд на мир у него было, правда, больше, но они были расстроены уклончивым ответом Наполеона на его предложение и предпринятой французами новой войной против Пруссии — единственной державы, которая, казалось, могла противиться его оружию. 14 октября 1806 года решительная победа при Йене отдала в руки Наполеона Северную Германию. Смерть (всего месяцем раньше) помешала Фоксу увидеть крушение его надежд, и эта утрата ослабила кабинет Гренвиля в начале новой, еще более отчаянной борьбы с Францией. Первая попытка Наполеона провести континентальную систему не удалась из-за крушения Северного союза; теперь в своем господстве над Европой он увидел более действенное средство осуществления этой цели. Предлог для нового нападения ему удалось найти в образе действий самой Англии. Сильно преувеличивая свои права в качестве борющейся державы, она объявила блокаду всех берегов, занятых Францией и ее союзниками, от Данцига до Триеста. Даже с огромными средствами, бывшими у нее в распоряжении, невозможно было осуществить подобную «бумажную блокаду». Наполеон воспользовался случаем, чтобы отплатить Англии полным прекращением ее торговли с материком, ожидая, что это положит конец войне, разорив английских фабрикантов.
В Берлине он издал декрет, объявлявший Британские острова в блокаде, хотя для ее выполнения не было ни одного корабля. Запрещались всякие торговля или сообщение с ними; все английские товары или фабрикаты, находящиеся на территории Франции или ее союзников, объявлялись подлежащими конфискации, а гавани материка — закрытыми не только для британских судов, но и для иностранных, заходивших в порты Англии. Попытке провести подобную меру помешали широкое развитие контрабанды, нежелание Голландии содействовать своему разорению, поблажки чиновников на берегах Пруссии и России и, наконец, сила вещей. Сам Наполеон не мог обойтись без товаров, которые он хотел устранить: широкая система разрешений скоро парализовала действие его декрета, и шедшая на Эйлау французская армия была одета в шинели, изготовленные в Лидсе, и обута в обувь, сделанную в Нортгемптоне. Но если блокада не успела подорвать промышленность Британии, то гораздо сильнее она повлияла на ее торговлю. Транзит начал избегать английских судов, постоянно подвергавшихся конфискациям, и переходить в руки нейтральных держав, особенно Американских Штатов. Торговый класс просил помощи у правительства, и оно ответило на эту просьбу в январе 1807 года приказом Совета, объявлявшим о блокаде всех портов Франции и ее союзников, а все торгующие с ними нейтральные суда подлежащими захвату. Подобный шаг далеко не удовлетворил торговцев Британии, но они не могли уже обращаться к лорду Гренвилю. Его министерство пало жертвой тех же сил невежества и ханжества, которые когда-то оказались сильнее самого Питта. Свою важнейшую меру — отмену работорговли — оно провело в феврале, несмотря на сильное сопротивление тори и купцов Ливерпуля; а когда в марте оно выразило желание возбудить вопрос о религиозном равноправии и позволить офицерам-католикам служить в армии, король в ответ на это потребовал обещания не затрагивать вопроса. Министерство не согласилось и получило отставку.
Его падение положило конец союзу партий, обусловленному опасностью французского вторжения; с этого времени и до конца войны Англией управляли исключительно тори. Номинальным главой министерства был герцог Портленд, а его главным руководителем — министр иностранных дел Джордж Кэннинг, молодой и ревностный приверженец У. Питта; его блестящее красноречие обеспечило ему влияние на Палату общин, а энергия и широта взглядов придали новое развитие войне. Никогда раньше сопротивление Наполеону не казалось таким безнадежным. Из Берлина император направился в глубь Польши, и хотя зимой в упорной битве при Эйлау русские войска задержали его, но победа при Фридланде принудила императора Александра I летом 1807 года заключить в Тильзите мир. Из врагов императоры Восточной и Западной Европы стали друзьями, и надежда на помощь Франции при завоевании Турции увлекла Александра I к тесному союзу с Наполеоном. Россия не только приняла Берлинские декреты против британской торговли, но и принудила Швецию — единственного союзника, еще остававшегося у Англии на материке, отказаться от союза с ней.
Таким образом, флоты русский и шведский оказались к услугам Франции, и оба императора рассчитывали заручиться поддержкой флота Дании, чтобы снова выступить против морского могущества, составлявшего опору Англии. Но эта надежда была разрушена появлением в июле 1807 года при Эльсиноре экспедиции, поспешно и втайне снаряженной Кэннингом и потребовавшей передачи в руки Англии датского флота с обязательством возвратить его по окончании войны. Датчане отказали, и требование было подкреплено бомбардировкой Копенгагена, после чего весь датский флот вместе с огромной массой корабельных запасов был отведен в английские порты. Так же решительно и беспощадно выступил Кэннинг и против «континентальной системы» Наполеона. В ноябре он издал новые
