— Рад тебя видеть, Ди, — очень серьезно кивнул в ответ оборотень. Не понял, а раньше что, он меня в упор не замечал?

Когда я приподнялся на локтях, чтобы соответствующе ответить на замечание Шема, мне на глаза упала челка. Черная. Ох, неужели?! Вскочив на ноги, взмахом руки создал теневое зеркало и с удивлением уставился на себя. Такого родного и изученного до последней черточки в зеркалах Кардмора. Ура! Кажись, это снова я! Конечно, видно плохо, но… То что, например, волосы черные, а не бледно–желтые, заметно.

Это как у меня получилось?! Дед? «Не знаю… вообще–то я спал…» А ты что, еще и спать умеешь? «Ха, а сны ты мои как смотришь?!» Действительно… К слову о снах. Это видения или правда! «Маргул его знает…» Исчерпывающий ответ… Ну да ладно, потом разберусь. Кажется, я понял, что и как делать. «Будем надеяться… Кстати, к тебе ходоки».

Ходоки?… А, да. От большего по размерам костра, ко мне направлялась делегация, возглавляемая лечившей меня девушкой и каким–то стариком. Та–а–ак, но видели–то они меня в качестве белобрысого эльфа, как бы проблем не возникло…

Слава богам–покровителям (Мих, только крякни что–то против — уши оборву!) проблем не возникло. Мне их на сегодня хватит выше пиков Хребта! Приблизившись, пустынники буквально рухнули на колени и уткнулись лбами в песок.

Ой, мама, это чего такое? Вроде бы тут Властелинов не чтят, как у нас, в Империи…

— Прости, Шарки [20], мы не узнали тебя, — начала девушка. Говорила она с легким придыханием, отчего в ее речи появлялся странный акцент. — Мы готовы принять наказание. Не гневайся на мой народ, луноликий…

— Простите, но вы меня с кем–то путаете, — попытался увильнуть я от нежданной ответственности. Вот только в ответ на меня глянули так, что пришлось поспешно согласиться: — Не гневаюсь я, вставайте. Что вам нужно?

— Позволь еще раз выразить тебе наше почтение, луноликий, но наш разговор не для чужих ушей… — тихо проговорил пожилой пустынник. Тяжко вздохнув, пришлось плестись за ним в пустыню. Девушка, по всей видимости тоже не последний человек в племени, последовала за нами.

— Что вам угодно? — никогда не думал, что этикет может стать настоящим спасением. Все чинно, благородно, с уважением…

— Дозволь обратиться к тебе с нижайшей просьбой, огненнорукий! Тот ребенок… Может он остаться в племени? Клянусь своей кровью и именем Рода, что ему не причинят ни малейшего вреда! Священный сын великого Ренка будет почитаем соответственно своему положению. Эти злобные прислужники Чуждого больше не смогут сместить истинных богов! — в глазах пустынника полыхнул фанатичный огонь.

Ой… Это он о чем? Какие Ренки, какие Чуждые, какие, шшен т'ханнат, огненные руки?!

Хотя… С другой стороны… Что–то мне подсказывает, что Таша здесь действительно обижать не будут… Причем чувство это чем–то сродни тому, что я испытал на Марханговой тропе. Это… Я просто не могу подобрать слов. Просто знаю. С Ташем здесь будут обращаться как с самим Императором.

Вот только… он же так хотел попасть к маме… Да и я сам надеялся, что удастся найти способ вернуть его к родителям…

«Соглашайся», — вздохнул Дар. Э… не понял?! Еще один тяжелый вздох: «Ты и так сделал, что мог… Вернуть родителям? Как? Для этого надо заглянуть за Грань… Или ты хочешь лично поздороваться с миледи Ночью?… Вечно таскаться с ним ты не сможешь, придется его где–нибудь оставить. И что тогда ждет мальчишку? Попадет в какой–нибудь передвижной цирк? И это только в лучшем случае…»

Я поднял взгляд на мужчину:

— Позвольте мне поговорить со спутниками. Тогда я дам вам ответ.

— Как будет угодно луноликому, — склонились в поклоне просители и сели на песок. Скорее всего — дожидаться моего решения.

«Кстати… Знаешь, внучок, я бы на твоем месте поторопился с решением…» А что такое? «Ничего. Совсем ничего… не останется от твоего заклинания с рассветом!!!» Ох, этого нам еще не хватало!

Ладно, сейчас разберемся. Я метнулся к нашему костру и быстренько изложил эльфийке и оборотню содержание разговора с пустынниками, не забыв упомянуть и дедушкины доводы. И, о чудо, они не стали со мной спорить! Ну на–а–адо же…

Итак. Как там в Семейном уложении… «Вопросы разрешаются исходя из интересов ребенка»? Надо же, помню. Не зря я все эти законы зубрил…

— Таш! Иди сюда, малыш! — ласково позвал я. Демоненок примчался, возбужденно подпрыгивая. Ему определенно тут нравилось.

— Скажи, Таш, а ты не хочешь остаться с этими людьми? — поинтересовался я, присев на корточки рядом с малышом.

— А… можно? Правда, можно?! — на меня глянули с такой надеждой, что слова «просто я вряд ли смогу вернуть тебя родителям» застряли у меня в горле. И в результате получилось совершенно иное:

— Можно, мелкий, можно…

— Здорово! — взвизгнул мне в самое ухо Таш, повисая на шее. — Только вы это… приезжайте, да?

— Обязательно, — с самым честным видом обещаю ему, пинком загнав совесть в самый, что ни на есть, дальний угол сознания. — Ну, беги, гуляй…

Демоненок умчался, а я направился к ожидавшим меня пустынникам.

— Таш остается, — тихо сказал я в ночь. — Позаботьтесь о нем.

— Слово Шарки дороже золота, — поклонился пожилой воин и подобно легкой тени растаял во тьме.

А я чуть притормозил девушку и тихо–тихо, шепотом поинтересовался:

— Слушай, а почему — луноликий? У меня что, лицо такое же круглое?

Девушка прыснула в кулачок, бросила короткий взгляд по сторонам и так же тихо и быстро ответила:

— Нет, такой же бледный! — и побежала догонять своего спутника.

М–да… Хоть не спрашивай. Ладно, нам тоже пора.

Трим подбежал на свист, радостно скалясь чешуйчатой мордой. Явно уже что–то натворил, но не спрашивать же у аборигенов? Еще прибьют на дорожку, так сказать…

Грон шел размеренным шагом, а я, запрокинув голову, смотрел на луну. Надо же… бледный… А