Затем, порядочно продвинувшись вперед, они стали потрясать копьями и испускать неистовые крики, очевидно имея в виду запугать невидимое чудовище, о присутствии которого густой дым и свидетельствовал.

Госпожа де Вильрож, ее подруга, Альбер, Александр, Жозеф, а также бушмен и Зуга разместились на краю расселины, на открытой площадке. Через просветы между Столбами богов они видели Магопо, обоих юношей, а также воинов, приступом бравших высоту.

Покуда батоки имели дело с врагом лишь воображаемым, европейцы оставались неподвижны, с тревогой и нетерпением ожидая развязки. Нечего и говорить, что они самоотверженно и бесстрашно бросились бы на помощь, если бы их друзьям грозила опасность не воображаемая, а действительная.

Вот уже несколько времени, как, несмотря на всю свою энергию, обе молодые женщины испытывали непреодолимую усталость. Да и мужчины, которые уж на что привыкли к здешнему зною, и те с трудом переносили тяжелую духоту. Впрочем, ее не вынесла бы и саламандра.

Правда, со стороны водопада дул ветерок, но внезапно его приятная свежесть сменилась горячим дыханием доменной печи.

Люди задыхались, они обливались потом. Растения, даже такие, как эвфорбии и кактусы – мрачные жители песков и скал, – стали никнуть и увядать.

– Уф! – вполголоса пробормотал Жозеф. – Не могу! Точно глотаешь раскаленный свинец.

– Собирается гроза, – отозвался Альбер.

– И еще какая! Смотрите, даже эти чертовы заросли и те съежились, чувствуя ее приближение.

– Было бы хорошо найти какое-нибудь укрытие, – заметил Александр.

– Да вот хотя бы это углубление в скале.

– Оно как раз подойдет. Дамы поместятся – это главное. Нам же дождь не страшен, даже если он будет проливной, а мы можем оставаться и снаружи, если сочтем нужным.

– А что наши друзья-батоки?

– Они все карабкаются вверх. Видишь, они уже в середине подъема?

– Вижу! Не люди, а черти какие-то!.. В такую жару! С момента, как я живу в тропиках, мне никогда не было так жарко.

– Видимо, гроза будет необыкновенная.

– Хоть бы ливень погасил этот загадочный огонь, который бушует там, в недрах земли. Наш бедный Магопо вернулся бы цел и невредим.

– Господам баримам представляется превосходный случай доказать свое всемогущество и предупредить его прекрасное, но бесполезное самопожертвование.

– Славный Магопо! Жалко будет, если он погибнет!

– Ну, вот гроза и начинается! Попросим наших дам пройти в укрытие. Сейчас отсюда будет видно величественное и страшное зрелище.

Буря, предвестником которой было это резкое изменение атмосферы, приближалась с быстротой метеора.

Житель умеренного пояса не может себе и представить ее силы и быстроты.

На горизонте, в том месте, где сверкающее зеркало реки сливалось с лазурью неба, возникла черная точка. Она стала увеличиваться и в несколько мгновений разрослась в пятно. Небо побледнело.

Солнце стало багровым, оно покрылось пятнами лилового цвета и как будто только мигало из-за туч.

Вот пятно превратилось в черную тучу. Ее мрачный вид только усугублял дикое сверкание медного круга, который ее опоясывал.

Скорбная тишина обрушивалась на необозримую долину. Природа точно собирала все свои силы, чтобы устоять против надвигающегося потрясения.

Все смолкло – люди и животные. Рев водопада и тот как будто стих. Испарения Мози-оа-Тунья стали еще плотней, но поднимались они с трудом и на черном фоне сверкали ослепительной белизной.

Молния бледными бороздами прорезала ползущие одна на другую и насыщенные электричеством тучи. Глухой грохот прокатывался над рекой, воды ее в один миг стали свинцовыми.

Горячий ветер был насыщен запахом серы, стебли эвфорбий поникли. Дым крутился, и к нему медленно приближались африканцы.

Темнота окутывала низину; но не та обычная темнота, какая следует за сумерками и лишь ненамного предшествует наступлению ночи, – это, скорей, разрежение дневного света, которое так же болезненно для глаз, как недостаток воздуха – для легких. Это сумрак солнечного затмения. В пятнах светотени как будто движутся какие-то тела, за которые цепляется угасающий свет. Они сохранили теплоту и могут еще сверкать несколько мгновений.

Ночь была бы непроницаемой, если бы не молнии. Их бледный свет позволял время от времени видеть батоков. Они как будто остановились в нерешительности.

Они увидели: что-то странное и новое происходит на вершине холма, из которого только что выбивался дым, – на фоне грозовых туч показались длинные языки пламени, кровавые отсветы пожара.

До сих пор бедняги-батоки держались хорошо. Но ведь они приготовились бороться всего только с дымом, который, по наивным своим суевериям, принимали за дыхание сказочного чудовища. Теперь им предстояло иметь дело с пламенем, которое показывало, как разрослась ярость их таинственных врагов.

Александр сразу понял причину их колебаний. Он понял, что они могут растеряться и тогда среди них поднимется паника.

Он решил броситься к ним, подбодрить их, стать во главе отряда, если потребуется. Но вдруг с вершины холма донесся треск, которому предшествовала вспышка красноватого огонька.

Секунда затишья позволила установить, что это прогремел выстрел.

Никакого сомнения быть не могло, потому что мгновенно один из воинов зашатался, вскинул руки, два раза повернулся вокруг себя и упал замертво.

Глава 17

Злоключения Питера. – Жестокие и суеверные. – Расторжение договора. – Корнелис и Питер хотели бы унести ноги. – «Залп» лучников. – После грозы. – Тропический ливень. – Баримы успокоились. – Любопытство Жозефа, и к чему оно привело. – Жозеф видит ручей, в котором кипит молоко. – Взрыв в шахте. – Тот, кого не ждали. – Сэм Смит. – Землетрясение? – Обрушение горы.

Питера бесила медлительность, с которой двигался его плот. Но вот бур убедился, что вся его охота за фургоном была потерянным временем, как если бы он гонялся за тенью: Александр пустил фургон по течению. Тут Питер ощутил неподдельное отчаяние.

Подняться на плоту обратно вверх по Замбези, да еще в таком месте, где из-за близости водопада течение в десять раз более стремительно, было делом нелегким.

Так что Питер был не только разъярен неудачей – он уже беспокоился за весь конечный исход возложенного на него дела.

Он как будто и не замечал, что люди Каймана изнурены долгими странствованиями по воде и по суше, и все время подбадривал их крепкими словами, не скупясь также и на тумаки для тех, кто недостаточно хорошо понимал слова.

Ему удалось обойти водовороты, островки и подводные скалы, и вот он вошел в спокойные воды. Именно тогда, то есть после того, как он потерял три часа на охоту за пустым фургоном и на возвращение к своей исходной точке, Питер заметил флотилию батоков, которая, сильно налегая на весла, шла как будто туда же, куда и он.

Питер