они обижены тем, что после ухода Ленина, в Советском правительстве — всё меньше и меньше с ними считаются.

Вот от этой «печки» то и, будем плясать!

* * *

Итак, главной целью моей поездки в начале лета 1925 года в Москву, было создание группы «агентов влияния» — или «лобби», кому как угодно.

Думаете, это нереально трудно?

Отнюдь!

Сделать человека своим агентом влияния, достаточно просто — если знаешь его увлечения, слабости и тайные мечты. Потом всё достаточно просто, если убедишь его — что с твоей помощью он их удовлетворит, преодолеет или осуществит.

Для Клима Евграфьевича Крынкина, ныне Председателя торгово-промышленного кооператива «Красный рассвет» — было достаточно «американских» рыболовных крючков и «японской» лески, для кремлёвских же правителей — «крючок» нужен позабористее.

«Вначале было слово» — написано в Библии, поэтому первым, кого я «зацепил» в тот раз, был Михаил Степанович Ольминский (Александров) — один из старейших деятелей российского революционного и коммунистического движения, публицист, историк и литературный критик.

Рисунок 32. Ольминский (Александров) Михаил Степанович. Не правда ли — Карл Маркс, да и только?

Будучи аж 1863-го года рождения, что по нынешним временам достаточно много, начав ещё с народовольцев, затем перейдя на позиции социал-демократии и наконец сдружившись с Лениным — он когда-то считался одним из крупнейших теоретиков большевизма, возглавляя или входя в редакции крупнейших партийных изданий.

Ныне же, после смерти Ленина, Михаил Степанович оказался совершено не у дел — подвинутый шустрой «молодёжью» вроде Зиновьева или Бухарина. Он — Председатель Общества старых большевиков, Председатель Совета Истпарта (истории партии), что выглядит почётной отставкой-пенсией и, его имя — всё реже и реже встречаясь на страницах газет и журналов, потихоньку-помаленьку забывается.

Однако, если верить Краснощёкову (а хоть каких-нибудь внятных оснований не верить ему, у меня пока нет) — Ольминский сам по себе довольно амбициозен и, такое положение его изрядно напрягает!

При этом, моё «второе я», изрядно ехидно щерилось:

— Ты любишь поспорить по вопросам марксизма, Серафим? Покритиковать его основные положении? Значит, с Михаилом Степановичем — вы крепко подружитесь!

— Конкретней, пожалуйста…

— Наведи его на парочку идей! Какой истинный марксист не хочет внести в учение своё — новое слово? Иль, даже — опровергнуть его?

Согласно кивнув:

— Только непоправимо тупой иль неисправимо мёртвый!

Опять же напоминаю об операции «Вброс дохлой кошки» и, о том — что в связи с последними событиями, снизу доверху в партии — весьма заметен изрядный скептицизм и даже разочарование в «единственно верном учении». Хотя упоротых ещё хватает и, они до сих пор талдычат одно и тоже — их уже никто не слушает. Люди думающие из кремлёвских — ищут выход из идеологического тупика, в который завело тупое следование догмам марксизма

Краснощёков, меж тем продолжает:

— И если ты сможешь убедить Ольминского — как это в своё время проделал Ленин, он станет твоим самым истовым сторонником.

Сказать по правде, сперва был несколько скептично настроен: «дедушке» — пора и «о Марксе» задуматься, а не о каких-то там личных «амбициях».

— А будет ли толк от такого «сторонника»?

— Если тебе не нужно идеологическое обоснование твоего «лобби», то пожалуй нет… А вот если тебе нужна не просто группа исполнителей, а фракция единомышленников в ВКП(б) — Ольминский будет в самый раз. Хотя бы потому, что у него имеется свой печатный орган — журнал «Пролетарская революция», который он основал и до сих пор возглавляет.

— Так, это меняет всё дело!

В принципе, Краснощёков прав: если что — то с «дедушки» и спрос меньше…

Что дескать, с его маразма возьмёшь?

Хотя, среди большевиков за идеологические разногласия пока не преследуют — но свою задницу прикрыть его авторитетом, всё одно не помешает.

* * *

Долго ли, коротко — но я уже в квартире у Ольминского:

— Михаил Степанович! Обратиться к Вам, мне порекомендовал Борис Александрович Конофальский… Помните такого? Ещё по вашему с ним народовольству?

Это — отец Брата-Кондрата, руководителя Отдела пропаганды Нижегородского Губкома РЛКСМ. Он же «Товарищ Чё» и мой постоянный «спарринг-партнёр» по полемическим спорам в печатной периодике. С помощью подобных «срачей», среди хроноаборигеннов — не менее популярных как «реальти-шоу» в моё время, я изменяю общественное мнение и есть уже серьёзные подвижки.

Тот, наморщил лоб и не совсем уверенно:

— Конечно, помню.

Эффективность пропаганды и рекламы на разные слои населения различная, поэтому к каждому из их представителей необходим разный подход.

Малообразованные слои общества первым делом испытывают недоверие к пропаганде — но если им повторять одно и, тоже много-много раз — то утверждение начинает восприниматься как абсолютная истина.

У образованного класса, картина прямо скажем обратно-парадоксальная!

Если какое-то утверждение пропаганды имеет понятный им смысл, то интеллигенты уверывают в него с первого раза. Но если им её часто повторять — они сперва начинают сомневаться, а затем и подозревать — что их обманывают.

Поэтому надо вербануть его с одной попытки — второй уже не будет.

То, да сё — поговорив о погоде, о мировой политике и видах на урожай зерно-бобовых будущего года и, всё как полагается…

Наконец перешли к делу:

— Вы ко мне, вообще по какому вопросу, молодой человек?

«Эээ… Это кто из нас ещё моложе, уважаемый Михаил Степанович!».

— Сперва, я хочу привести слова великого китайского философа Конфуция: «…Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться [2]».

— Вы это к чему?

— К тому, что большинство марксистов относится к учению Марка, как к религии — в которой достаточно изучить основные постулаты, а потом научиться умело ими манипулировать и всё… Своей головой уже можно не думать!

— К каким из постулатов Маркса, Вы имеете претензии?

— Да взять хотя бы тот, который говорит, что прибавочная стоимость образуется в производстве. А ведь, эта далеко не так! Во время производства возникает себестоимость, а прибавочная — тогда, когда капиталист продаёт товар. И грабит он не собственного рабочего — а покупателя своего товара. А это, вполне может быть не их рабочий, даже вовсе не пролетарий, или крестьянин — а точно такой же буржуй!

Сперва, его не проняло:

— Очень интересно… Это у Вас всё?

— Это «у нас» — только лишь самое начало…!

Перечисляю те вопросы, не несоответствия в марксизме — что