Шрифт:
Закладка:
— Посмотри, как там Глеб! — крикнул я Лузину, выискивая в темноте фигуру зверя.
— Я в порядке, — слышу сбоку, в глаза ударил луч фонарика.
— Отлично! — ответил я.
— А где… этот? — спросил Глеб, в руках грозно покачивалась тяжелая дубина с сучками. Он шел, шатаясь, озирался по сторонам, луч беспорядочно скакал в темноте.
— Где-то здесь! — сказал я. — Давайте ко мне ближе! Лузин! Глеб!
— Да здесь мы, здесь.
Почувствовал плечами их плечи — стали в кольцо, спинами внутрь. Глеб и Лузин светили в темноту фонариками, мой взгляд тоже непрерывно рыскал в темноте, просвечивая деревья, кусты, землю. Но я не видел его!
— Ты попал? — спросил Лузина.
— Вроде да, — сказал он. — Но кто знает? В него пули, как в пустоту! Последний усыпляющий патрон остался!
— А ему этих не хватит? — спросил Глеб. — Сколько ему надо?
— Откуда я знаю! Для человека хватит одного, чтобы усыпить часов на шесть. А этому… хрен его знает! Сколько я в него всадил…
— Вон он! — крикнул Глеб, направил на несущуюся в темноте по дуге молчаливую тень.
Лузин направил на него карабин, быстро прицелился, нажал курок. Грохнул выстрел.
Тень исчезла, будто испарилась.
— Вот он, здесь! — крикнул я, указал рукой на отчетливый оранжевый контур, присевший с другой стороны. Лузин развернулся, посветил фонарем.
— Не вижу! Где!?
Я смотрел на контур, изображение на глазах расплывается, растворяется среди контуров куста. Я опять потерял его, стал искать взглядом. Нашел — у другого куста его фигура проявилась, словно изображение на фотобумаге. Он стоял в позе низкого старта, вот-вот рванет очередную вихреподобную стометровку. Но он не торопился. Что же он делает?
И тут я понял, когда мышцы стали слабеть, изображение перед глазами расплывалось, тускнело, а к горлу подкатила тошнота. Он качал у меня энергию!
Перед глазами мелькали какие-то кроваво-красные сообщения и предупреждения, но я ничего не видел, изображение расплывалось, буквы скакали.
Нет! Нет! — хотелось закричать, но слова остались внутри, воздуха не хватало для них. Различил тоненькие ниточки от меня к нему, текущие по воздуху, ползущие по земле, и по ним бежала моя сила.
Все, подумал в этот миг, если сейчас сдамся, то все пропало. Он убьет меня, Глеба, Лузина и преспокойненько уйдет. Никто и знать не знает, кроме нас, что он здесь.
А как же Ольга? Мама? Неужели я вот так…
Все перед глазами вдруг почернело, точки звезд полетели навстречу, Земля далеко позади, в бездне Галактик, а я летел, приближаясь к сердцу Вселенной, туда, где Начало, где Сила, где Колыбель всего и вся. Летел, расставив в стороны руки с раскрытыми ладонями, и собирал необходимую сейчас энергию Света и Тепла, Любви и Созидания. Она собиралась в ручейки на ладонях и текла к сердцу. И когда наполнение произошло, я прижал руки к груди и резко выдохнул. Энергия, как зимний воздух, обволакивает меня вокруг ярким облаком…
И в этом облаке теперь стояли я, Глеб, Лузин.
— Он здесь! — крикнул Глеб, словно из другого измерения.
— Где!? — Лузин повернулся медленно, будто в воде.
Гигантская, как бульдозер волосатая стена, рассекая густой воздух, летела прямо на нас, громыхая как локомотив, земля дрожала под ним. Глеб занес для удара дубину, слева оглушил выстрел, разрывающий перепонки. Пучок энергии, выпущенный из ладоней, на этот раз ударил ему в живот. Он на ходу согнулся и ударился в энергетическое облако, как в бетонную стену, отлетел в сторону. Облако качнулось, и мы тоже упали вместе с ним, внутри шара-облака.
Туша пролетела несколько метров, ударилась головой в дерево, сползла по стволу и завалилась на спину, распластав руки. Прогремел затихающий рев, и тело замерло.
Мы медленно поднялись, потирая бока, руки и ноги. Нам повезло, что полтонны пролетело над нашими головами. На троих этой массы хватило бы, чтобы раздавить нас, как котят.
Энергетическое облако само рассеялось, растворилось туманом по деревьям, траве, взлетело струйками к небу.
До сих пор трясло от выплеснутой энергии. Шокированные и измотанные этим невероятным боем, мы все же осторожно подошли к лохматому телу.
— Ну что, издох? — спросил Глеб.
Я первым склонился над гигантом, взял за запястье, почувствовал мощный равномерный пульс.
— Живой, — сказал я.
— Все-таки попал, значит, — простонал Лузин, потирая плечо.
— Да, добить бы его, сволочь такую, — сказал Глеб, держась за бок.
Продолжая держать волосатую руку, кроме пульса я почувствовал еще что-то. То ли это из-за возникшей между нами энергетической связи, но перед глазами появились фрагменты его памяти, словно запись. Я понял, что он никого не убивал, что он сам стал жертвой. Что он лишь хотел вернуться домой, где его ждали.
Я одернул руку. Слишком много на первый раз. Слишком неожиданно. Даже голова закружилась.
Глаза зверя открыты, смотрят невидяще в черное небо, морда вблизи не страшная, просто лохматая и большая. И даже не морда уже, через шерсть проглядывало человеческое лицо, пусть и не такое, к каким привыкли мы, но лицо, а не звериная морда. И выражало оно сейчас вполне человеческие эмоции — умиротворение и покой. Гигант словно был уже там, на небесах, куда был направлен его взор.
Я проследил за его взглядом, между туч заметил три звезды. Две большие и яркие, а между ними одна маленькая.
Осмотрев тело, мы с большим трудом обнаружили три попадания усыпляющими капсулами и одно ранение пулевое. Это был последний выстрел Лузина. Пуля прошла вскользь, задев плечо. Крови почти не было, так, царапина.
— Как же его теперь отсюда вытаскивать будем? — спросил Глеб, приподнял ногу бесчувственного дикого человека. Видно было, что даже такому здоровяку держать волосатое бревно не очень-то легко.
— Его в легковушке не увезти будет, — глядя на его натужные старания заявил Лузин. — Если только в прицепе.
— Ага, — возразил Глеб, — представь, как мы его в прицепе повезем!
— Ну, — развел руки Лузин, — накроем чем-нибудь, будто картошку…
— Нет, — сказал я и попросил у Глеба мобильник, — надо машину нормальную, помощнее, вездеход.
Я набрал номер двоюродного брата
