– Хотел посоветоваться. Учёные дают прогноз по холодам на десять лет. Через год-два посветлеет, но это мало поможет. Продовольствия в стране максимум на два года, и у моря мы много не возьмём. Обращаться за помощью к соседям бесполезно: они в таком же положении. Я говорил с королём, но единственный результат этого разговора – это передача мне всей полноты власти. И теперь я хочу от тебя услышать, что мне с ней делать.

– Для большинства пришла пора умирать, – ответил Раймонд, – но кого-то, может быть, удастся спасти.

– Предлагаешь оставить запасы продовольствия отобранной группе? Я думал об этом.

– Если получится, это тоже можно сделать, – согласился Раймонд. – Даже в такой ситуации многие будут цепляться за жизнь, и им не понравится то, что ты захочешь её укоротить. Это приведёт к беспорядкам, и я не знаю, чью сторону займёт армия. Жизнь – это высшая ценность, угроза её лишиться заставляет забыть о многом. Тебе мало Петтерсонов?

– Уроды! – высказался Снор. – Опуститься до людоедства!

– Они не опустились, просто убили и заморозили в сарае с полсотни прохожих. Так сказать, запас мяса на чёрный день. Но я хотел предложить другое. Из нашего посольства в Японии передали, что русские приняли несколько миллионов японских детей и брали их только младших возрастов. С ними отправили небольшое число девушек. Но это и понятно: для каждого ребёнка не хватит переводчиков даже у японцев.

– Предлагаешь сделать то же самое? – задумался Снор. – А чем расплатимся? Надо вызвать их посла и поговорить, может, договоримся.

– Не с кем разговаривать, посольство СССР опустело дней десять назад. Тебе разве не докладывали? Я думаю, что нужно всем сказать правду и предложить спасти маленьких детей. Наверное, малышей наберётся тысяч восемьсот, только многие не отдадут. К детям можно добавить немного девушек, они у нас не хуже японок. Если решишь, можно попробовать связаться с их правительством по радио. У нас есть выделенный канал. Если наберём триста или четыреста тысяч, сможем доставить за один рейс. И нужно торопиться, потому что в море уже полно льдин. Ещё две-три недели – и воды у берегов скуёт лёд. Скоро к нехватке продовольствия добавится и недостаток энергии. Если температура понизится до пятидесяти, нам её не хватит. Людей нужно свозить в большие помещения и отключать от электричества частные дома, но разве их уговоришь...

– Свяжись. Узнай, кого они согласны принять и на каких условиях. Если договоримся, тогда я буду говорить с народом.

* * *

То же время. Франция, Париж

Последний президент Французской Республики Фредерик Гибер был разочарован во Франции. Он делал всё возможное для спасения нации, но все усилия разбились о непонимание и эгоизм французов. Единственное, в чём его поддержали, – это в изгнании новых граждан государства. Всех, кто был принят за последние тридцать лет, вместе с их семьями выпроводили на немецкую территорию. Заодно избавились от темнокожих и выдворили итальянцев. Перекрыть границы было нереально, и, чтобы выгнанные не вздумали возвращаться, пришлось применить оружие. Вертолёты летали над удобными для перехода участками границы, и солдаты через инфракрасные прицелы отстреливали всех замеченных. Но и оставшихся шестидесяти миллионов было слишком много. Реакторы давали достаточно энергии, чтобы осветить города и отопить жилища, но продовольствия было в лучшем случае на два года. Деньги моментально обесценились, а когда правительство решило конфисковать продовольственные запасы, большинство складов уже были пустыми. Крупные оптовики оказались предусмотрительнее. Сбор продовольствия в сельской местности тоже провалился. Продовольственные магазины мигом опустели, и воцарился хаос. Началось массовое дезертирство из армии, и дезертировали, прихватив оружие. Полиция и жандармерия пока не разбежались, потому что им платили продовольственными пайками из быстро тающих государственных запасов. Так же платили и энергетикам, и немногим государственным служащим. Остальные оказались предоставленными самим себе. В стране, имевшей немалый продовольственный запас, половина жителей уже голодала. Взрослые пока держались, но дети кое-где уже начали умирать. Попытки использовать демократические институты власти оказались несостоятельными перед лицом человеческого эгоизма, а вводить диктатуру было поздно. Всё должно было закончиться очень быстро. Через два месяца у правительства не останется продовольствия, а значит, и остатков силы. Полицейские и жандармы, которые и так уже не справляются с грабежами и насилием, уйдут, а потом остановятся и станции. Те, кто запасся продовольствием, рано или поздно замёрзнут, потому что десять лет не отопишь дом, сжигая всё, до чего можешь дотянуться. Пока на улице только пятнадцать мороза, а скоро будет вдвое больше. И убеждать кого-либо бесполезно: власть уже никто не слушал. Вчера ему сообщили, что недалеко от Тулузы группа вооружённых людей захватила один из реакторов и заняла городок энергетиков, и что у них очень много продовольствия, а теперь и энергии. Эти, может быть, и выживут.

* * *

То же время. Англия, Лондон

– Мне это не нравится, сэр! – зло сказал главнокомандующий объединенными вооружёнными силами НАТО в Европе адмирал Рейдмон Виллард премьер-министру Великобритании Уильяму Кевину. – И это очень не понравится моим людям! Вы должны оказать помощь уцелевшим в катастрофе американцам!

– Я никому из них ничего не должен, адмирал! – отрезал премьер. – У меня семьдесят пять миллионов своего населения!