9-й стрелковый полк – знаки на шапки за осаду Силистрии;

11-й стрелковый полк – георгиевское знамя за Севастополь;

13-й стрелковый полк – знаки на шапки за отличие за 1854 г.;

16-й стрелковый полк – знаки на шапки за 1854–1855 гг.;

1-й Кавказский стрелковый полк – георгиевское знамя за Кюрюк-Дара (имел за Анди и Дарго);

1-й пластунский батальон – георгиевское знамя за Севастополь (имел за Анапу);

2-й пластунский батальон – георгиевское знамя за Севастополь;

3-й драгунский Новороссийский полк – георгиевские трубы за Кюрюк-Дара;

16-й драгунский Тверской полк – георгиевский штандарт за Кюрюк-Дара;

17-й драгунский Нижегородский полк – георгиевский штандарт за Кюрюк-Дара (имел за 1826–1827 гг., 1828 г. и за Чечню за 1841 г.), георгиевские трубы за Башкадыклар;

11-й казачий Донской полк – георгиевское знамя за Чолок;

20-й казачий Донской полк – георгиевское знамя за Кюрюк-Дара;

23-й казачий Донской полк – георгиевское знамя за Чингильские высоты;

1-й казачий Кубанский Уманский полк – знаки на шапки за 1854 г.;

1-й казачий Кубанский Кавказский полк – знаки на шапки за 1854 г.;

1-й казачий Терский Кизляро-Гребенской полк – знаки на шапки за Кюрюк-Дара и Пеняк 30 августа 1855 г.;

1-й казачий Терский Горско-Моздокский полк – знаки на шапки за 1854 г.;

1-й казачий Терский Волгский полк – знаки на шапки за Пеняк;

1-й казачий Терский Сунженско-Владикавказский полк – знаки на шапки за 1855 г.;

Кавказская гренадерская артиллерийская бригада – георгиевские трубы за Баяндур, Чингильские высоты, Башкадыклар и Кюрюк-Дара (имела за Салты);

5-я артиллерийская бригада – георгиевские трубы за Черную (имела за Венгрию за 1849 г.);

7-я артиллерийская бригада – знаки на шапки за 1854 г.;

8-я артиллерийская бригада – георгиевские трубы за Черную, знаки на шапки за 1855 г.;

10-я артиллерийская бригада – георгиевские трубы за Четатю и Севастополь, знаки на шапки за Севастополь;

11-я артиллерийская бригада – знаки на шапки за 1853–1855 гг.;

12-я артиллерийская бригада – георгиевские трубы за Кадыкиой за 1853 г., знаки на шапки за Севастополь;

13-я артиллерийская бригада – серебряные трубы за Ахалцых, золотые петлицы за Чолок, знаки на шапки за Нигоети и Карс;

14-я артиллерийская бригада – георгиевские трубы за 1854–1855 гг. (имела за Венгрию);

15-я артиллерийская бригада – георгиевские трубы за переход Дуная;

16-я артиллерийская бригада – георгиевские трубы и знаки на шапки за Севастополь;

17-я артиллерийская бригада – знаки на шапки за Севастополь;

18-я артиллерийская бригада – георгиевские трубы за Кюрюк-Дара, знаки на шапки за 1854 г.;

21-я артиллерийская бригада – знаки на шапки за 1853 г.;

11-я конная батарея – знаки на шапки за 1855 г.;

14-я конная батарея – георгиевские трубы за Калараш 11 февраля 1854 г.;

6-я Донская батарея – знаки на шапки за 1854–1855 гг.;

7-я Донская батарея – серебряные трубы и золотые петлицы за Башкадыклар и Кюрюк-Дара, знаки на шапки за 1854 г.;

12-я и 14-я батареи – знаки на шапки за 1854–1855 гг.;

3-й саперный батальон – георгиевское знамя за переправу через Дунай и Севастополь;

4-й саперный батальон – георгиевское знамя за Севастополь (имел за Венгрию) и знаки на шапки за Севастополь;

5-й саперный батальон – знаки на шапки за Севастополь;

6-й саперный батальон – георгиевское знамя за Севастополь (имел за Варну за 1828 г.) и знаки на шапки за Севастополь;

1-й саперный Кавказский батальон – георгиевские трубы за Башкадыклар и Карс.

Глава Х

Эпоха преобразований

Русское общество эпохи реформ

Военные преобразования Александра II, совершенно изменившие облик армии, явились лишь одной из составных частей всех реформ Царя-Освободителя. Раньше, чем приступить к их изложению, нам необходимо напомнить в общих чертах сущность этих реформ, дав краткую характеристику и русскому обществу в том виде, в каком оно сложилось в середине XIX века.

Великие политические события первой четверти столетия, расцвет русской словесности во вторую вызвали могучее движение умов в тогдашнем обществе и вообще читавшей и мыслившей России. Этому способствовало и развитие среднего и высшего образования, понемногу становившихся общедоступными. Результатом такого обширного интеллектуального процесса явилось создание нового, как бы внесословного класса – интеллигенции. Явление это было в высшей степени характерным и ярко подчеркивало огромную разницу между русским обществом и западноевропейским. Там главным мерилом, определяющим критерием был кошелек. Общество создавалось по признаку материального благополучия. У нас в России в XVIII веке мерилом явилась сословность, а в XIX веке общество создавалось по признаку интеллектуальности. Русская «интеллигенция» не имела ничего общего с западноевропейской «буржуазией». В Европе интеллектуальность, универсальная культура – удел очень небольших замкнутых кружков, у нас же она затронула самые широкие круги{156}.

С самого начала – еще в сороковых годах – в интеллигенции наметилось два основных течения. Одно из них искало света на Западе, наивно преклоняясь перед всем тем, что носило европейский «штамп», и хуля все русское – ненавистные «русские порядки» в первую очередь. Другое течение, наоборот, отстаивало русскую самобытность, считало раболепство перед духовно нищей Европой унизительным и вообще бессмысленным, указывало на все глубокое различие основ русской культуры от западной и вообще считало Запад «прогнившим».

Представители первого течения – сторонники благоговейного равнения по загранице – получили название «западников», представители второго течения патриархально-националистического – «славянофилов». Западники отстаивали начала рационалистические – славянофилы ратовали за начала спиритуалистические. Борьба этих двух течений закончилась полной победой западников, к которым примкнула огромная часть интеллигенции, завороженной модными рационалистическими теориями западной философии, преимущественно немецкой. От Вольтера через Гегеля к Марксу – таков был путь «передовых» (какими они себя искренне считали) мысливших русских людей.

Значение славянофилов постепенно сошло на нет. В этом виноваты главным образом они сами, не сумев создать прочной базы своему учению, не разработав его научно. Им не хватало «диалектики» их противников, а самое главное, не хватало государственного образа мысли (которым так или иначе были наделены «петербургские столоначальники» – объект добродушного брюзжания московских славянофильских кружков).

Государственные идеи славянофилов поражают своей наивной, чисто детской трактовкой. Сознавая все капитальное значение православной церкви в истории русского государства, они не сумели сделать вывода, который сам напрашивался: необходимости освобождения церкви от гнета светской власти, гнета, парализовавшего всю церковную жизнь страны. Отдавая себе отчет в огромных преимуществах самодержавно-монархического строя{157} как единственно возможного для России, они в то же время смотрели не вперед – на охватившую два континента империю, а назад – на прогнившее царство дьячков-крючкотворцев XVII века, упадочной эпохи Царя Алексея.

У славянофилов не было меха для их прекрасного по качеству вина. Их движение запоздало на полстолетия,