Ее выражение лица пригласило меня подойти ближе, и я подошел.

— Что ты сказала Кендалл?—

—Я сказала ей, что, так как это наш последний раз здесь, мы хотели бы несколько минут наедине.—

—О. прекрасно.—

—Она, вероятно, думает, что мы что-то замышляем, — сказала она с усмешкой.

—Разве мы?—Я надеялся, что мой член может еще раз встать. Нам нужно было возвращаться.

Она снова усмехнулась и покачала головой.

—О. Окей. —

—Я просто хотела взглянуть в последний раз, — сказала она.

Я обнял ее, и она крепко сжала меня, прижимая ее лицо к моей груди. Я погладил ее по спине и просто молча обнимал. Мне пришлось моргнуть собственными слезами, когда я думал, что не увижу ее еще год. Силой воли я изгнал эти мысли, сохранив их на потом и крепко обнял ее.

— Я люблю тебя, — прошептал я, целуя ее макушку.

—Я тоже очень сильно тебя люблю.—

Так мы стояли молча несколько минут. Затем, внезапно, она откинулась назад и вытерла лицо, принюхиваясь. Она повернулась к моим рукам, прижалась спиной к моей груди и прислонилась головой к моему плечу.

Я обхватил руками ее живот. Как один, мы осмотрели карьер. Я прижался щекой к ее шелковистой макушке и нежно сжал ее. Я никогда не хотел отпускать ее, но знал, что должен.

Вздохнув, мы разошлись и в последний раз долго смотрели.

Затем я взвалил на плечи пачку и протянул ей руку. Она сцепила свою руку с моей, и мы отправились догонять Кендалла.

Поход обратно в лагерь был совершен в тишине, каждый из нас был погружен в собственные мысли.

Мы вернулись в лагерь как раз вовремя, хотя к концу похода нам пришлось набирать темп. Джина поцеловала Кендалл в щеку, и поблагодарила ее. С улыбкой Кендалл отправилась искать свою семью в их фургоне.

Когда мы с Джиной вошли в клуб, наши семьи как раз садились ужинать. Мы с общим удивлением увидели, что они собрали вместе три стола, образовав один длинный, и готовились сесть вместе.

— С возвращением, — сказала Элизабет. Она обняла Джину и улыбнулась мне.

— Мы подумали, так как это была наша крайняя ночь, — объяснила мама, — то мы все будем есть вместе.—

Мы с Джиной посмотрели друг на друга и старались не краснеть. Эрин и Лия закончили приносить еду к столу, и мы все сели.

Ужин был оживленным со всеми девятью семьями за столом. Джина и я в основном слушали, чтобы держать руки вне поля зрения под столом.

После ужина все девочки быстро прибрались, и наши родители пошли сидеть на диванах. Эрин и Лия пошли за другой стол, чтобы поиграть в игру, но мы с Джиной быстро поняли, что нас пригласили присоединиться к нашим родителям и каре на кушетках.

Мама и папа сидели в конце одного дивана, а родители Джины занимали места в конце лежащего дивана. Кара сидела на другом конце дивана, на котором сидели ее родители, а мы с Джиной заняли другой конец дивана, который занимали мои родители.

Папа обнял маму, и она прислонилась к нему. Отец Джины сделал то же самое с мамой, а потом все посмотрели на нас.

Я смущенно улыбнулся и поднял руку. С улыбкой на лице Джина поджала под себя ноги и жадно прижалась ко мне. Мне было неловко сидеть там с нашими родителями так близко, но она чувствовала себя так естественно, что я быстро преодолел свое беспокойство.

И снова мы лишь слушали, затерянные в нашем собственном мире. Кара улыбнулась и подмигнула мне, когда я поднял глаза, и я снова покраснел. Джина просто положила голову мне на плечо и лениво потерла руку о мое бедро. Я был решительно благодарен за то, что я столько раз кончал в тот день. Если бы я этого не сделал, я искренне волновался, что у меня может быть эрекция, просто от прикосновения ее руки к моей ноге.

Вскоре после наступления темноты, Кара зевнула и сказала, что собирается лечь спать. Увидев, что глаза Джины опустились, ее мать предложила ей тоже лечь спать.

—Ты проследишь, чтобы она добралась до хижины, Пол? — Элизабет спросила меня.

Мама улыбнулась мне, когда я кивнул.

Я встал и помог Джине встать на ноги. Она пошла поцеловать родителей на ночь, и мама жестом указала на меня. Она поцеловала меня в щеку и улыбнулся мне.

— Я думаю, мы собираемся прогуляться по озеру с Крисом и Элизабет, — сказала Мама.

Я кивнул, засыпая, и потянулся к Джине. Она взяла меня за руку, и мы отправились в ночь. Прогулка к ее каюте, со звуком сверчков, сопровождавших нас, прошла в тишине. Мы оба очень устали от всех мероприятий этого дня. Я внутренне улыбнулся и обнял ее. Она обняла меня за талию, и мы просто наслаждались присутствием друг друга.

Я проводил ее на крыльцо, где она сонно смотрела на меня. Я усмехнулся и пальцем приподнял ее подбородок. Она закрыла глаза и приоткрыла губы. Я нежно поцеловал ее, держа ее лицо руками. Мы расстались, и я провел пальцем по ее щеке, смакуя ощущение ее гладкой как атлас кожи.

—Я люблю тебя, — прошептала она.

—Я тоже тебя люблю.—

—Спокойной ночи.—

— Спокойной ночи, — сказал я.

Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать меня снова. Ее губы были мягкими и сладкими, и я жаждал поцеловать ее сильнее. Но я сдерживал свои эмоции, и с полу-подавленным зевком она повернулась, чтобы войти в дом.

Когда она была в безопасности, я повернулся к нашему дому. Эрин уже спала, и я позаботился о тишине, когда вошел. Я включила свет на крыльце для мамы и папы и закрыла дверь в каюту. Я пошел в ванную и оставил свет, потянув за дверь почти закрытой. Это дало бы моим родителям достаточно света, чтобы видеть, но не заставило бы меня спать.

Я поднялся по лестнице на койку и заснул почти до того, как ударился головой о подушку.

Глава 112

На следующее утро я проснулся и слушал пение утренних птиц, глядя в потолок хижины, в нескольких футах над моей головой.

Семья Джины уезжала. Я не увижу ее еще год. У меня внезапно пересохло во рту, и я начал паниковать. Что если она встретила кого-то еще? Кто-то из ее старшей школы? Что если она вернется в следующем году, и я ей