- Если кто-то и может это осуществить, так это ты, - ободряюще сказал Уилсон. - Поверь мне. Я бы не стал лгать тебе о чем-то подобном. Сам факт того, что твое хрупкое эго, возможно, нуждается в поддержке, чтобы позволить тебе функционировать в водах, настолько далеких от твоей глубины, никогда не мог заставить меня преувеличить мое уважение к твоей способности справиться с этой ситуацией.

Дворак поднял одну руку, вытянув второй палец, не отрывая глаз от голографического дисплея.

Назвать сартийцев "странными тварями" было в некотором смысле мягко сказано. Они были двуногими и ходили прямо, и это было, пожалуй, единственное, что их физиология объединяла с человеческой.

В среднем они были ниже ростом, чем люди, но это было очевидно не только при взгляде на них, потому что они были построены по гораздо более "удлиненной и худощавой" модели. На самом деле, сравнение Уилсона с велоцираптором было не так уж и далеко во многих отношениях, потому что для человека они выглядели отчетливо "ящерами" и передвигались на носках. Их конечности также были соединены иначе, чем у людей, что обеспечивало слегка отличающуюся дугу движения, а их руки и ноги были длинными и узкими по сравнению с человеческими. Во многом это объяснялось тем, что у них было всего четыре пальца, но, чтобы компенсировать это, по два пальца на каждой из их рук были противопоставлены взаимно, а также двум средним пальцам, что придавало им потрясающий уровень ловкости рук.

Хотя они вынашивали живых детенышей и кормили их грудью, что делало их ближе к земным млекопитающим, чем что-либо другое, сравнение с ящерами было неизбежным. Тот факт, что они были покрыты чешуей, способствовал этому, но что делало это действительно неизбежным, так это их головы. Будучи двуногими, они несли эти головы почти так же, как и люди, с очень похожим диапазоном движений, и глаза были расположены вместе спереди - бинокулярное зрение хищника, а не "широкоэкранное" зрение травоядного животного, - но у них также был ярко выраженный гребень, очень похожий на тот, который это принесло динозавру ламбеозавру прозвище "топорщащийся". Этот гребень возвышался над черепом на добрых двенадцать-тринадцать сантиметров, что составляло семь-восемь процентов от общего роста типичного сартийца, и тянулся по всей задней части довольно длинной и тонкой (по человеческим меркам) шеи к плечам, сужаясь по мере продвижения. Кроме того, это была единственная часть их кожи, на которой не было чешуи. Вместо этого он был покрыт тонким, почти пушистым пухом, цвет которого зависел от пола. У них не было ушей; вместо них гребень содержал чрезвычайно чувствительную костную структуру, которая расширяла их слух до частот, которые человеческое ухо просто не могло уловить. На самом деле, он задавался вопросом, не позволяет ли их острота слуха "слышать" то, что люди больше не могут слышать в условиях антигравитации, но не было никаких признаков того, что они также были в состоянии это обнаружить.

Их строение лица также скорее напоминало строение ламбеозавра, за исключением расположения глаз, и у них не было реального эквивалента человеческих лицевых мышц. Что у них действительно было, так это выдающиеся ноздри с широкими, очень подвижными клапанами, и они использовали расположение клапанов таким же выразительным образом, как любая человеческая улыбка или хмурый взгляд. Конечно, у Дворака не было никаких носовых щитков, что, вероятно, делало переговоры с глазу на глаз интересными. С другой стороны, у него был банк данных, полный сартийских выражений, а программное обеспечение для перевода, которое они приобрели у Гегемонии, было доработано вместе с большей частью остального программного обеспечения Гегемонии. Теперь оно включало включаемую или отключаемую по желанию функцию, которая добавляла в перевод в обоих направлениях выражение тона. До сих пор это прекрасно работало с каждой человеческой языковой группой, но у них еще не было возможности увидеть, насколько хорошо это сработает для нечеловеческого вида. Хотелось бы надеяться, что дополнение для чтения эмоций прикроет его задницу, если тональная интерпретация окажется не идеальной.

Однако выражение лица было не единственной антропоморфизирующей миной, на которую ему следовало обратить внимание, потому что сартийцы были трехполыми, и это оказало глубокое влияние не только на их язык, но и на то, как сформировалась вся их социальная конструкция. Таким образом, хотя между человеческими обществами и обществами Сарта существовали полезные параллели, он должен был быть осторожен, чтобы не заходить слишком далеко.

Два сартийских пола производили гаметы, но им требовался третий пол, чтобы объединить их в зиготу. Внешне между полами, производящими гаметы, не было никаких структурных различий; даже их гениталии были идентичны, поскольку оба они должны были быть способны оплодотворить третий пол, который фактически вынашивал зиготу. К счастью, было одно внешнее отличие, и оно было довольно очевидным: цвет их гребня книзу и соответствующие цвета чешуи и узоры, покрывавшие заднюю часть их шей. На самом деле узоры спускались у них до лопаток, а также пересекали грудь, и сартийцы определяли пол в терминах этих цветов. "Самцы" имели красную и черную чешую в виде ромба, который напомнил Двораку земную гремучую змею, и имели красный гребень книзу. "Самки" были покрыты желтым на черном, но с явно другим рисунком полос, больше похожие на коралловых змей, чем на гремучих змей, если придерживаться аналогий со змеями, с желтым гребнем вниз, в то время как третий пол был покрыт белыми на черном шевронами с белым пухом.

Существование этого третьего пола окрашивало все взгляды сартийцев и оказало глубокое влияние на их языки. Для целей перевода программное обеспечение использовало мужской род для обозначения сартийского мужчины, женский - для сартийской женщины и - к некоторому удивлению Дворака - староанглийское "оу" для обозначения третьего рода. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, поскольку каждое сартийское существительное или местоимение имело гендерную принадлежность, и слышать "оу" вместо "оно", например, - или "оум" вместо "он" и "оуси" вместо "она" - все еще звучало решительно странно до его ушей, хотя за последние пару месяцев он погрузился в этот процесс с головой.

Было много других последствий. Люди, по большому счету, склонны мыслить двоично, когда речь идет о воспитании детей, в то время как сартийцы, по очевидным причинам, мыслили триадами. Третий пол - программа-переводчик присвоила ему латинское "нейтро" - также назывался самими сартийцами "носителе", особенно с точки зрения продолжения рода, и сартийские дети почти всегда рождались выводками. На самом деле, менее десяти процентов сартийских родов были одиночными, и целых восемнадцать процентов из них