Кстати, интересный факт – в старой жизни я бы ни за что не дотянулся пальцами рук до пальцев ног, не сгибая коленей, а здесь - пожалуйста. Конечно, до сверх гибкой и супер ловкой кошкодевочки мне еще далеко, но тоже кое-что умеем. Поэтому я нагнулся еще ниже, и очень зря. В пояснице оглушительно стрельнуло, словно пиропатрон, и меня буквально пригвоздило к месту в позе буквы «зю». Ни пошевелиться, ни разогнуться – никакой возможности, любое движение причиняет адскую боль в спине, причем боль еще и покалывала тоненькими раскаленными иголочками по всему телу.

Вот же блин, вот это да! Бывало-бывало всякое, но чтобы такое… Такого еще не было. Кое-как вывернув голову в сторону двери, я прохрипел что есть сил:

- Эй, кто-нибудь! Люди!

- Что за крик? – дверь распахнулась. Я надеялся, что это Даша, но оказалось, что откликнулась Алиса. Ну, все, теперь точно хуже некуда.

- Ох, ты! Сань, хорошо выглядишь. Ну да, раком стоять – это же не активом потеть.

- Ты поможешь, или нет?

- Ну, даже не знаю…. – зевнула Алиса с деланным безразличием. – Я бы, конечно, помогла. Но, как говорил Джокер: если можешь что-то делать хорошо – не делай это бесплатно. Что мне будет?

Я мужественно стиснул зубы. Почему-то сразу пришло на ум какое-то совершенно ненормальное извращение – когда мужик вот так стоит, а женщина сзади… Тьфу-ты, с этой рыжей я скоро сам в законченного извращенца превращусь.

- Давай только без крайностей.

- Да не вопрос. Шестьсот баллов края – и разбежимся. Я по своим делам, ты по своим.

- Обалдела? – я снова попытался пошевелиться, но чуть не упал от внезапной боли в обоих коленах. – Ладно, уговорила.

- Тогда помогу. Только отвернись, я стесняюсь…

Я уставился в стену, на всякий случай еще раз стиснув зубы. Алиса подошла сзади, и затихла, и это почему-то вызвало во мне сильную тревогу. Но Безумная знала, когда можно переходить грань, а с кем это делать не стоит, поэтому не стала выкобениваться – нажала какие-то точки на теле, и с неожиданной силой разогнула мою спину, вернув ей естественное положение. Наконец-то выпрямившись, я облегченно перевел дух.

- Спасибо.

- Ты бы к врачу обратился, что ли, - Алиса похлопала меня по спине. – Спина – это не шутки.

- Сама к врачу обратись.

- А что я? Не пью, не курю, матом не ругаюсь.

- Вот только не надо тут звездеть… - я открыл кран, что бы, в конце концов, умыться. - Ты вчера кефир купила?

- Ну да. Однопроцентный. Потому что я слежу за здоровьем.

- Ты его на зарядку поставила.

- Упс! – Безумная прикусила язык. – Намек поняла.

Завтракал я в тревожных думах – сначала глаза, теперь спина. Хотя нет, еще раньше зубы болели. Что ж со мной происходит, а?

- Смотрите, сколько я за пять минут заработала! – похвасталась Безумная, и, картинно послюнявив палец, неторопливо пересчитала шесть новеньких сотенных купюр. – Классно быть умной.

- Саш! – Даша поставила чашку на стол, и уставилась на меня. – А что за клуб ты вчера посещал? Может, вместе сходим?

- Тебе там не понравится.

- Почему?

- Просто поверь мне.

- Ну, хорошо, так может, вообще куда-нибудь сходим? А то у тебя работа и работа, и больше ничего.

- Так у меня и сегодня работа.

- Но вечером же ты наверняка свободен! – резонно заметила рыжая.

- Ладно, я подумаю.

На лестничной площадке топтался Никольский, причем вел себя странно – то делал шаг к двери квартиры Ирии, то отступал назад, то что-то бормотал под нос, то делал какие-то непонятные жесты. Я удивленно посмотрел на него:

- Володь, ты чего?

- Привет, Александр. Ты не знаешь, вчера у Руслана и Ирии опять что-то случилось?

- Откуда ты знаешь?

- Она опять музыку на полную громкость слушала, - пояснил внимательный ученый. – Обычно в моменты самого высшего разлада в отношениях она включает одну песню… сейчас вспомню…. Там что-то про «Собака женского рода, ты меня бесишь… когда ты вот так вот лезешь… всегда в моей голове… думаю о тебе….». И вчера она эту песню раз пять включала, не меньше.

- Слушай, ты точно не маньяк? – спросила Алиса, выходившая из квартиры вслед за мной, и притормозившая, чтобы послушать разговор. – Только маньяк, задумавший убийство, может знать такие щепетильные подробности в отношении своей жертвы.

- Да как вы могли подумать! – вспыхнул неопытный Владимир. – Да у меня самые искренние намерения! Я просто хочу избавить Ирию от этого неблагодарного, бесчувственного животного, и сделать ее счастливой, попутно предложив свою любовь!

- Ага.… А ты усики когда отрастишь?

- Какие усики?

- Ну, как это, какие? Которые пропуск в трусики.

- Ну, я… - Никольский покраснел, но сделал усилие, и ответил с максимальным мужским достоинством, на которое только был способен: Для меня главное – чтобы она приняла мои чувства, а потом все остальное.

- Тогда у тебя нет шансов, - категорически заявила Алиса. – Вот если бы ты был такой себе… э-м-м-м… куколд… ну, у которого можно полностью подавить волю, и сделать послушной подстилкой… тогда да. Плохие девочки любят с такими отношения строить. А трахаются они, в основном, с такими же плохими мальчиками… ну, или с теми, у кого болт, как у коня. Вон, спроси у Маузера, если не веришь.

- Не слушай ее. Все у тебя нормально с шансами. Просто будь чуть-чуть понастойчивее.

- Но ты все-таки подумай насчет куколда. Идеальное положение для неуверенных в себе, закомплексованных нытиков. И Ирия будет довольна, и ты с ней рядом.

Я промолчал. Я, может быть, и хотел бы объяснить Владимиру, что он может быть крутым, харизматичным, и очень правильным мужиком… но не знал, как это сделать так, чтобы он начал меняться. Казалось, местный Никольский скорее до конца жизни проходит в девственниках, чем сделает что-нибудь из того, что делал Никольский, возлюбленный жених Даши, которого я знал изначально. И уж тем более Ирия не взглянет всерьез на такого слизняка после того, что ради нее делал Ящер. Поэтому в словах Безумной была какая никакая, а рациональная правда.

- И все-таки, я попробую, - сказал Владимир. – Хотя бы побуду с ней рядом, покажу, что