Больные бойцы ценят своих библиотекарей, отвечая дружеским расположением, благодарными заметками в стенной газете, искренней, теплой признательностью при выходе из госпиталя.

В связи с растущими успехами нашей славной Красной Армии мысль невольно переносится в героическое прошлое любимой Родины, к ее великим сынам и защитникам. Возникает мысль: к исполняющейся в июле месяце 1943 г. 143-й годовщине со дня смерти Суворова устроить выставку. Несмотря на крайне неблагоприятные для этого условия, главным образом недостаток работников (библиографов, художников-оформителей и технической силы), замысел этот удалось осуществить. Была представлена наиболее интересная литература о Суворове, отображающая героические страницы прошлого, приведены отзывы о нем старых писателей, русских и иностранных, так же как и современников – военных специалистов. Выставка оживлялась наиболее характерными из портретов Суворова и рядом фотоиллюстраций его подвигов.

Отдельная витрина заключала в себе отражение личности и подвигов великого полководца в художественной литературе и поэзии, начиная с Державина, Сумарокова и Байрона и кончая посвященными ему стихотворениями К. Симонова, Всеволода Рождественского и др.

Дежурный библиотекарь водил экскурсии, давал нужные объяснения посетителям. По словам последних, выставка оказалась яркой и содержательной.

Так работала в тяжелые дни блокады университетская библиотека, восстановилась и по мере своих сил и возможностей работает и далее. Нет больше битых стекол, обвалившейся штукатурки, покосившихся стеллажей и беспорядочно разбросанных груд книг. В прежнем порядке заняли свое место на стеллажах наши книжные фонды, стройно тянутся анфилады чистых и убранных библиотечных залов. И только местами аккуратно пригнанная фанера на окнах и подпорки, выпрямляющие стеллажи, покосившиеся от сотрясения во время бомбежки и обстрелов, напоминают о гибели, грозившей нашей библиотеке, и о самоотверженном труде и любви оставшейся кучки работников, ее спасавшей.

И мы, работники библиотеки, уже не те, окрепшие и физически и морально. Уже в конце 1942 г. наша университетская библиотека вступила в тесную связь с Государственной публичной библиотекой имени Салтыкова-Щедрина, где по-прежнему вел и ведет свою работу кабинет библиотековедения. Систематические доклады на темы библиотечно-библиографического характера посещаются работниками нашей библиотеки, и коллектив наш не отстает от актуальной библиотечной жизни. С неослабленным интересом работники библиотеки слушают и активно участвуют в регулярно проводимых беседах на социально-политические и актуальные темы. Затаив дыхание, мы следим за ежедневными успехами нашей Красной Армии и с надеждой смотрим вперед. Возможно лучше мы налаживаем нашу работу и делаем все от нас зависящее, чтобы к светлому дню близящейся окончательной победы над врагом мы были бы вправе сказать: «Да, мы сохранили нашу старинную фундаментальную университетскую библиотеку и готовы широко и гостеприимно открыть двери для тех, кто, вернувшись после победоносных боев, вновь возьмется за учебу и мирный созидательный труд».

«Мы знаем, что значит война…». Воспоминания, письма, дневники универсантов военных лет. СПб., 2010. С. 468–470.

Из дневника анонимного жителя города

15 декабря 1942 года

Напряженность усилий ленинградцев поддержать город в порядке во всех моментах подготовки к зиме и во всей жизни и внешнем облике ярко ощущается на каждом шагу.

Ленинградцев стало заметно меньше. Входишь в какое-нибудь учреждение, минуешь анфиладу пустых комнат и наконец в одной, обогреваемой печкой-времянкой, находишь трех-четырех сотрудников.

Основная масса людей за лето пришла в себя, выглядит хорошо, веселые посещают кино, театры, трудятся. Но наряду с этим еще очень много дистрофических типов, еле передвигающихся, хныкающих, всем недовольных.

Количество маршрутов трамвая доведено до десяти. Но вагонный парк ремонтируется плохо. Отсутствуют квалифицированные рабочие. В ремонте заняты в основном молодые ребята 15–16 лет, окончившие ФЗО и ремесленные училища.

Каждый день происходит масса аварий и сходов с маршрута. Движение идет с большими перебоями. На остановках приходится ждать трамвая по 30–40 минут. Диспетчерская служба работает плохо.

Дома как будто подготовлены к зиме, но дворы опять захламлены. Жильцы ничтоже сумняшеся выбрасывают все ненужное им во дворы, и этот мусор никто не вывозит.

Особенно некрасив вид окраин. На месте разобранных деревянных домов торчат печные стояки. Площадки завалены строительным мусором, заставлены брошенным домашним скарбом и т. д. Кровати, матрацы, сундуки – все, что когда-то служило своим хозяевам и имело в доме свое место, было оставлено при переезде на новую квартиру. Транспорта не хватает. Для перевозки личных вещей из приготовленных к сносу домов использовались грузовые трамваи и автотранспорт предприятий, сносивших дома.

На каждой улице в центральной части города стоят дома, пострадавшие от бомбежек и обстрелов. Сквозь пробоины в стенах видны обломки прежней жизни. Они омыты дождями, обсушены солнцем и ветрами и выглядят как старые раны на прекрасном лице города. Придет время, ленинградцы бережно восстановят все утраченное. Ну а пока кое-где на Невском разбитые фасады прикрыли щитами из фанеры, на которой масляными красками нарисованы несуществующие здания.

В банях частые перебои с водой – не хватает топлива, но все же они работают – и это счастье.

В редкой парикмахерской можно вымыть голову и освежиться, но и они работают.

Ленинградцы активно потянулись к книгам. Всякая литература идет нарасхват. Издательства стараются удовлетворить интересы публики. Выходят в виде брошюр отдельные произведения современных поэтов и прозаиков и литературной классики. В большом ходу собрания сочинений классиков. Часть выходит в красивых томиках малого размера…

Блокада. Воспоминания очевидцев / авт-сост. В. М. Давид. М., 2014. С. 520–521.

Из дневника инженера 7-й ГЭС И. Д. Зеленской

19/XII [42] – Я иногда ощущаю радостное изумление перед той стихийной, прямо-таки изобразительной верой в победу – нашу победу, которая пронизывает наше сознание, нашу жизнь. Чего стоит одно воскресенье Ленинграда из мертвых. Разве возможно оно было бы после ужасов прошлой зимы, если бы не эта вера? По-прежнему душит город блокада, по-прежнему бьет немецкая артиллерия по городу, немцы сидят цепко, как впившиеся клещи, в Петергофе, Стрельне, в незабываемо-прекрасном Павловске. Еще не видно, когда и как разомкнется это убийственное кольцо. А в газете маленькая заметка – художники, архитекторы, историки Ленинграда собирают материалы для восстановления исторических пригородов Ленинграда, лежащих сейчас в развалинах. Трудно передать, как могут взволновать и наполнить надеждой такие вещи.

И то, что город упрямо налаживает нормальную жизнь, борясь не только с внешними препятствиями, но и с внутренним врагом – косностью, ленью, равнодушием, неповоротливостью – это тоже источник надежды. Очень часто выполнение безнадежно отстает от задания: сказано обеспечить город водой, а люди еще бегают с ведрами к соседним водоразборам (но уже не на Неву), сказано дать свет в квартиры, а осветительная сеть в беспорядке, сказано наладить бани, а там по-прежнему многочасовые очереди и перебои