«Моя дорогая.

Если ты проснешься и удивишься, где я, то знай, что я уехал ненадолго с мистером Арчером. Если кто-нибудь подойдет к входной двери, не открывай. И пожалуйста, не волнуйся. Я тебя очень люблю, не сомневайся. Скоро вернусь. Целую. X. (12.30 ночи)».

ГЛАВА 14

Я сам повел машину и предложил Лэнгстону поспать. Он утверждал, что не хочет, однако, когда мы выбрались на шоссе, он пригасил сигарету и задремал.

Шоссе, сделав петлю в глубь горного ущелья, ушло от океана, а затем снова вернулось к нему. Железная дорога шла между океаном и горами, и время от времени я видел отблеск ее рельсов.

Машин на шоссе было мало. В основном эта северная часть страны была пустынной местностью. На приокеанской полосе тьму рассекали лишь всполохи нефтяных вышек да огни бензоколонок. А вверх по склонам гор тянулись поля. В полях, словно каменные изваяния, замерли стада.

— Нет! — закричал Лэнгстон во сне.

Проснитесь, Хэнк!

Он казался совершенно ошеломленным.

— Жуткий сон! Мы трое… — Он замолк на полуслове и уставился в проносящуюся мимо ночь.

— Кто трое?

— Моя жена, я и Дэйви. Отвратительный сон.

— Вы боитесь, что Дэйви может снова заявиться к вам домой? — спросил я, помолчав.

— Мне это приходило в голову, — признался он. — Но он никогда не сделает ничего с человеком, которого я люблю.

Он говорил, не поворачивая головы. Видимо, следовало оставить его дома, подумал я, но теперь жалеть было поздно. Если верить спидометру, от его дома я проехал уже более пятидесяти миль.

— Далеко еще, Хэнк?

— Точно не могу сказать. Когда увижу это место, я его узнаю. Вам надо будет сделать левый поворот и съехать на дорогу, покрытую гравием. Она пересекает железную дорогу. — Он напряженно вглядывался во тьму.

— Вы давно были там в последний раз?

— Года три назад. Помощник шерифа Флайшер возил меня туда.

— Зачем вас туда понесло?

— Я хотел точно представить себе, как все могло произойти. Люди в приюте рассказывали мне, что, когда Дэйви привели туда, он был как в столбняке — не мог ни говорить, ни воспринимать, что говорят. Я пробовал у них узнать, в чем дело. Но Флайшер ничего им толком не рассказал.

— Ас вами он поделился?

— Разве полицейские чем-нибудь делятся? И я могу понять полицейского, которому вовсе не хочется делиться добытыми им сведениями. Когда мы ездили с ним сюда, он сказал, что уже двадцать лет занимается этим делом.

— Он так и сказал?

— Да.

— Значит, он не считает это несчастным случаем?

— Не знаю, что он считает. — Лэнгстон вытянул шею. — Сбавьте скорость. Мы подъезжаем к повороту.

В нескольких сотнях ярдов перед нами в свете фар идущего навстречу грузовика я разглядел уходящую влево покрытую гравием дорогу. У поворота «голосовал» одинокий путник. Это оказалась девушка, она стояла к нам спиной и неистово махала водителю грузовика. Но грузовик на скорости промчался мимо нее, потом мимо нас.

Я сделал левый поворот и вылез из машины. На девушке были темные очки, как будто сама ночь была для нее недостаточна темна. Она резко повернулась. Мне даже показалось, она собралась бежать. Но ноги ее словно приросли к гравию.

— Сэнди?

Она мне не ответила, но, узнав, чуть застонала. Я как бы со стороны, с высоты птичьего полета увидел себя: на пустынном перекрестке мужчина приближается к перепуганной девушке. Правда, мои намерения в этой картине не отразились.

— Где те двое, Сэнди?

— Не знаю. Я убежала и спряталась за деревьями.

Она махнула рукой в сторону сосновой рощи за железной дорогой. От нее еще веяло запахом сосен, я его почувствовал.

— Он положил мистера Хэкетта поперек рельсов, и я ужасно испугалась. Сначала я думала, он не всерьез это затеял, а только делает вид. Я никак не ожидала, что он на самом деле хочет его убить.

— Хэкетт без сознания?

— Нет, но он связан по рукам и ногам, во рту кляп. Когда он лежал на рельсах, он казался таким беспомощным. Он прекрасно понимал, где он. Я догадалась по звукам, какие он издавал. Я просто не могла этого выдержать и убежала. А когда вернулась туда, их уже не было.

К нам направился Лэнгстон. Гравий шуршал у него под ногами. Девушка шарахнулась в сторону.

— Не бойтесь, — сказал он.

— Кто вы? Я разве вас знаю?

— Меня зовут Генри Лэнгстон. Дэйви просил, чтобы я о вас позаботился. Выходит, мне все-таки суждено позаботиться о вас.

— Я вовсе не хочу, чтобы обо мне кто-нибудь заботился. Со мной все в порядке. Я могу «проголосовать».

Она произнесла это с уверенностью, но только по инерции, потому что с ее состоянием уверенность не вязалась.

— Пошли, — позвал он. — Не надо упрямиться.

— У вас есть сигареты?

— Целая пачка.

— Если дадите мне сигарету, я поеду с вами.

Он вынул пачку и торжественно вручил ей. Она взяла одну сигарету. Руки у нее дрожали.

— Дайте закурить.

Лэнгстон протянул ей спички. Она закурила и глубоко затянулась. Кончик сигареты отражался в стеклах ее темных очков, как два горящих маленьких красных глаза.

— Ладно. Пойдемте в машину.

Она села на переднее сиденье между Лэнгстоном и мной и закурила сигарету.

— Не очень-то удачной оказалась ваша затея, — сказал я. — Кто это все придумал?

— В основном Дэйви.

— Что у него на уме?

— Я уже сказала, он собирался убить мистера Хэкетта. Положить поперек рельсов, чтобы его переехал поезд.

— И ты согласилась с ним?

— Я не верила, что он это сделает. Да он ведь и не сделал.

— В этом надо еще убедиться.

Я отпустил ручной тормоз. Машина съехала под уклон к переезду, отмеченному старым деревянным знаком — крест-накрест.

— Куда он положил мистера Хэкетта?

— Вот сюда, у самой дороги. — Сэнди показала на северную сторону переезда.

Я вышел из машины и с помощью электрического фонарика осмотрел пути. На гравии отпечатались глубокие свежие следы. И все равно трудно было вообразить себе сцену, описанную девушкой.

Я вернулся к машине.

— Дэйви не говорил, почему он выбрал именно это место?

— Наверное, считал, что здесь удобнее убить мистера Хэкетта. Но потом, когда я убежала, он, вероятно, передумал.

— А почему в качестве жертвы он выбрал именно мистера Хэкетта?

— Понятия не имею.

Я заглянул в открытую дверь машины.

— А надо бы, Сэнди. Ведь мистер Хэкетт — друг вашей