Оливер в три широких шага преодолел расстояние между нами и, коснувшись моего подбородка, заставил смотреть прямо в глаза.

— Я не хочу устраивать тайных венчаний здесь в России! Вы совсем недавно стали моей подопечной, а я вашим опекуном, и подобный поступок вызовет множество ненужных пересудов и кривотолков. Хочу, чтобы вы познакомились с моей семьей и увидели мою родину, мой дом, надели самое красивое платье и осветили все вокруг вашей редкой, но необыкновенной улыбкой! И, да, я вовсе не возражаю, если вы возьмете сестру с собой!

Я смотрела в глаза самого холодного оттенка: серо-голубые, напоминающие сплав серебра или стали, но чувствовала тепло, даже жар, от которого невозможно было спастись или хотя бы отгородиться и просто перестать осязать. Нужно было что-то ответить, а я растерялась, неловко отстранилась и опять закусила губу.

Каким же страшным кажется это слово «свадьба»… Я вдруг поняла, что боюсь… ужасно боюсь попасть в новую ловушку, стать зависимой и слабой, быть непринятой его родными, оказаться пленницей в чужой стране, далеко от дома! И еще я боялась в очередной раз подвести сестру.

— Не нравится мне вот это ваше выражение лица, графиня! Что именно вызвало в вас этот животный страх? Или вам нехорошо? Что-то болит?

Задумчивость и насмешка тут же сменились беспокойством, и я постаралась скрасить неловкую паузу робкой улыбкой. Я хотела заверить его, что все в полном порядке и что я ничего не боюсь, но не успела.

Раздался выстрел. Мы замерли, глядя в глаза друг друга. Страх сковал меня, сжимая в своих объятиях, лишая воздуха и застилая глаза темной дымкой. Я зажмурилась, почувствовала, как сильные руки подхватывают меня, не позволяя упасть, сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу, и заставила себя разлепить веки.

Голоса и крики раздавались откуда-то снаружи и, оттолкнув герцога, я побежала к окну.

— О господи! — прошептала, все еще не веря собственным глазам.

* * * 

Этот тип не вызывал у меня никакого доверия! Крайне раздражало, что я не могу выставить его за дверь прямо сейчас! Шут! Кем он себя возомнил?! Но больше всего меня раздражала девчонка, которая положила на стол рядом с собой мой конверт и преспокойно строила глазки своему ухажеру.

Где-то на задворках моего больного рассудка пробивалась мысль, что хмурый взгляд княжны никак не назовешь нежным и влюбленным, но все же, она пялилась именно на НЕГО!

Стоило Риане покинуть помещение, и я тут же поднялся со своего места.

— Алиса Николаевна, не могли бы вы уделить мне всего пару минут! Мне нужно поговорить с вами! — вежливо склоняя голову, говорю я.

Она вздрагивает, и ее светло-русые локоны рассыпаются по плечам, а я едва отвожу взгляд от тонкой шеи и белоснежной кожи. Бросает робкий взгляд в сторону… шута, получает от него благосклонный кивок и возвращается взглядом ко мне.

Она что, таким образом спрашивала его дозволения?! Желание разорвать мерзавца голыми руками увеличивается вдвое!

— Да, конечно! — произносит она тем временем, завораживая глубоким и чувственным взором голубых глаз.

Казалось, она волновалась и даже боялась чего-то… Но ведь это вздор! Разве АЛИСА может бояться МЕНЯ? Возможно, она просто не хочет разочаровать своего дружка, опасается его ревности?

Иду в кабинет, не оборачиваясь, она следует за мной, отставая всего на шаг, а за нашими спинами шут и его тетка о чем-то перешептываются: явно обсуждают мою персону и не особо это скрывают!

Проглотив злость и раздражение, я стараюсь быть спокойным и сосредоточенным, оборачиваюсь и, глядя в глаза девчонки, произношу, казалось бы, совершенно простую и даже логичную фразу.

— Алиса Николаевна, я прошу вас вернуть мне конверт, — протягиваю руку, указывая взглядом на проклятый лист бумаги.

Она не должна этого читать! Я не намерен унижаться еще больше! Это всего лишь необдуманный и глупый порыв!

— Что? — переспрашивает девчонка, прижимая конверт к себе и стискивая бумагу тонкими изящными пальчиками.

— Вы меня прекрасно расслышали! Верните, пожалуйста, конверт! — изо всех сил сдерживая напряжение и злость, повторяю свою просьбу, но сказанное все равно звучит несколько угрожающе.

— Но оно адресовано именно МНЕ! — неожиданно начинает упрямиться Алиса, блеснув капризными искорками в глазах.

— Прекратите это представление! Вы все понимаете! Я не ожидал от вас подобной ветрености и, поддавшись порыву и лучшим надеждам, написал вам письмо! Однако это было минутной слабостью, ошибкой! Каждая оставленная на листе строчка больше не имеет силы, вам незачем читать его! Я не желаю вводить вас в заблуждение и не желаю становиться предметом ваших развлечений. Настоятельно советую вам и вашему новому приятелю найти для этого новую жертву! — я умолкаю и перевожу дыхание, искренне сожалея, что не сдержался и все же показал свои чувства, позволил ей увидеть, что присутствие мужчины рядом с ней задело и ранило меня.

— Вы не получите это письмо! — грубо произносит княжна. — Ни за что не лишу себя возможности посмеяться над вами, Эрик! Вы стали слишком важным и возомнили себя черт знает кем! Да кому вы вообще нужны, ревнивый павлин!

— Глупая девчонка, неразумное, взбалмошное дитя! — отвечаю я на ее резкий выпад и бесцеремонно вырываю конверт из ее рук, а потом разрываю его на мелкие кусочки и прямо на ее глазах бросаю под ноги.

Увы, но после содеянного я не чувствую торжества или успокоения, а она вовсе не разочарована: ее взгляд вдруг становится потерянным и даже раненым, в голубых озерах слишком много влаги, и она вот-вот хлынет через край. Алиса неловко отступает и прижимает ладонь ко рту, пытаясь скрыть от меня жалобный всхлип, тут же отворачивается, явно намереваясь сбежать.

Что-то болезненно сжимается в груди, и, мысленно ругая себя последними словами, я хватаю ее за локоть, чтобы развернуть и еще раз заглянуть в эти глаза, отчаянно желая забрать боль, которую причинил…

— Отпустите! — кричит Алиса, так пронзительно и жалобно, что у меня слабеют пальцы, но я все равно не позволяю ей сбежать.

— Прости, что вмешиваюсь, Пшеничка! Похоже, кое-кто срочно нуждается в моих уроках хорошего тона! — с этими словами ураганом ворвавшийся в кабинет Воронцов отталкивает меня в сторону и вежливо, как ни в чем не бывало, указывает Алисе на дверь.

Она опять смотрит растерянно и неуверенно то на него, то на меня.

— Не волнуйся, я не обижу твоего друга — оставлю целым и невредимым! — фыркает шут и закатывает глаза.

Девушка изучает приятеля тревожным взглядом, но сдается, кивает и, не поднимая глаз в мою сторону, оставляет нас один на один.

Воронцов молчаливо смотрит на дверь но, как только за ней раздаются удаляющиеся шаги, он тут же меняет облик. С кривой улыбкой парень наступает на меня: надеется напугать? Зря! Хотя, удара по челюсти я все же не ожидал, мелькнувшая в глазах князя ярость тут же сменилась холодным спокойствием.