Он уставился на свою отросшую руку, ненавидя ее вид даже больше, чем ампутированных. Это было свидетельством его слабости, его предательства. Он хотел, чтобы Избранный отрубил ее вместе с остальными. Если бы у него был нож, он сделал бы это сам. Клянусь Богами, я проклят. Иначе почему я все еще жив?

Его мучитель тоже всегда был рядом. Заглядывал, злорадствовал, шептал, какие пытки он запланировал, к какой части тела он собирался приставить свой нож следующей. Джакс мог только забиться в угол, умоляя оставить его в покое. Пока что Избранный выбирал не его, но соседям повезло меньше, и скоро начнутся крики. Джакс вздрагивал от каждого вопля боли. Он знал, что достаточно скоро придет его время. Он знал, что его сохраняют для дальнейших мучений.

Где-то снаружи, в настоящем мире, ревела буря. Он мог слышать приглушенный камнем раскат грома. Достаточно сильный раскат, чтобы выбить из колеи Черепа, стоявших на страже у его камеры. Они были на ногах, двигались, перешептывались друг с другом. Что-то их встревожило.

Однако Джаксу было все равно. Он...

Двери разнесло гнавшимся вслед огненным шаром. Рев пламени был направлен вниз, в подвал. Даже в своей камере за стальной дверью и толстыми стенами он его почувствовал. Взрыв буквально напал на него. Конец света во всей своей ярости. Языки пламени лизали железные прутья двери камеры, и Джакс рассмеялся — впервые за долгое время он почувствовал себя счастливым. Все кончено. Пусть он сгорит. Пусть присоединится к своему сыну. Пусть попросит прощения у Синь, Богини Смерти.

Джакс с трудом поднялся на ноги, готовый умереть. Охранники, стоявшие за дверью были мертвы, разорваны взрывом. Повсюду горели огни, что-то двигалось в клубах дыма. Появились лица. Хасан. Грис. Девушка, которая пыталась спасти его раньше. Даже Дрен был там.

Это, должно быть, была безумная галлюцинация. Они никак не могли вернуться. Не ради него. Не после Кейна.

Он посмотрел на своего бедного мальчика, ожидая, когда его глаза откроются и из его губ вылетят слова. Когда они этого не сделали, он повернулся обратно, чтобы посмотреть свои сны на работе за пределами камеры.

— Джакс! — Хасан увидел его и подбежал. — Джакс! Ты жив.

Джакс улыбнулся, но он знал, что это ненастоящее. Избранный играл с ним в игру. Какая-то новая форма пыток. Жестокий трюк.

Хасан отодвинул засов, распахнул дверь.

— Джакс! Мы собираемся вытащить тебя отсюда. Он протянул руку, взял Джакса за локоть. Его прикосновение было теплым и твердым. — Джакс? — беспокойство промелькнуло на лице Хасана. Все это было так реально, так убедительно. Его друг отступил назад. — Твоя рука? Что за хрень?

Джекс рассмеялся. Проверка. Чтобы снова его сломать. Он ничего не сказал. Не во сне. Трюк.

— Джакс. Пошли. — Хасан попытался вытащить Джакса из камеры, но тот сопротивлялся, хорошо наученный предыдущими опытами. Если он выйдет за пределы камеры, наказание будет суровым. И боль никогда не кончится.

Подошли остальные. Грис. Дрен. Девушка. Еще одна молодая женщина со шрамом на лице стояла позади, наблюдая — меч в одной руке, топор в другой. Он ее не узнал, но чувствовал, что должен был узнать.

Грис вошел в камеру, увидел тела Кейна и Кары, руки, грязь:

— Клянусь Богами. Давай вытащим тебя отсюда.

Джакс покачал головой:

— Нет. Тебе меня не одурачить. Нет.

Грис взял его за новую руку, Хасан — за другую, и они вынесли его в коридор, Джакс сопротивлялся им всю дорогу. Они казались такими реальными, но этого не могло быть. Его разум все это придумал. Не было ни огней, ни мертвых, ни друзей.

— С тобой все будет в порядке. На этот раз мы тебя вытащим, — сказал Хасан.

— Нет. Нет. Нет. — Джакс попытался вырваться и вернуться туда в свою камеру, но они ему не позволили. Они были слишком сильны, а он слишком слаб.

— Какие-нибудь признаки Зорики? — спросила девушка со шрамом. — Где она?

— Ее здесь нет, — ответил Дрен. Скимитар в его руке был таким большим. Таким неуместным. Это, должно быть, галлюцинация. — Я проверил все камеры.

— Она должна быть наверху, — сказала Яс. — В одной из комнат.

Джакс был наверху. Он знал, что происходило в тех комнатах. Он направился обратно к своей камере, но Хасан его остановил.

— С тобой все будет в порядке, босс. Я обещаю. На этот раз мы вытащим тебя отсюда.

— Я не хочу туда подниматься, — ответил Джакс. Возможно, он заплакал. Это не имело значения. Он и так совершил более чем достаточно поступков, которых стыдился.

— Давайте, — сказала Яс. — Сюда.

Мужчины вынесли Джакса из камер в коридор. Вокруг было разбросано еще больше мертвых Черепов. Они поднялись по центральной лестнице, тем же путем, которым его привели Черепа, остановившись перед цокольным этажом. Хасан оставил Джакса с Грисом и пошел посмотреть, что ждет впереди. Джакс знал, что там, наверху, не будет ничего хорошего. Особенно, если их там ждет Избранный. Особенно, если он там.

Хасан снова пригнулся, посмотрел на мальчика:

— Дрен, еще остались шары?

— Один. — Дрен его поднял.

Хасан ухмыльнулся:

— Этого хватит. Дай его сюда.

Джакс наблюдал, как шулка вытер окровавленную руку о шар, и тот начал светиться. Возможно, это был не трюк. Не ловушка.

Хасан взбежал на верхнюю лестничную площадку и бросил шар площадку. Затем спрыгнул обратно в укрытие лестничного колодца и заткнул уши.

И снова мир содрогнулся от свирепости взрыва. Джакс слышал, как над ними кричат Черепа. Он мог представить себе кровавую бойню. Это не было трюком. Его друзья были настоящими. Они были здесь, и они его спасали.

Они быстро поднялись по последним оставшимся ступенькам. Цокольный этаж был опустошен. Картины разорваны в клочья. Флаги Эгрила сожжены. Повсюду мертвые и умирающие, пол пропитан их кровью. Холодный воздух врывался через разбитые окна. Под ногами хрустело битое стекло.

Дым от огней вызвал слезы на глазах Джакса и заставил его закашляться. Он подумал о том, чтобы взять выброшенное оружие, но так же быстро отбросил эту идею. Он едва мог стоять, мужество покинуло его, самооценка упала.

— Где она должна быть, Яс? — крикнул Хасан.

— Я не знаю, — ответила та, вертя головой и оглядываясь по сторонам.

— Они пытали меня в комнате дальше по коридору, в дальнем конце, — сказал Дрен, указывая. Джакс знал, какую