Шрифт:
Закладка:
Более того, господин Яковлев, бывший член Политбюро, и связанные с его деятельностью журналисты, несмотря на то, что в закрытых документах ЦК убедительно подчеркивается вздорный характер заговоров руководства МГБ, пугают панически заговором в КГБ и ЦК со стороны Шелепина и Семичастного захватить власть и остановить демократические «преобразования» в стране. Цель этого вымысла – внушить читателю недоверие к органам госбезопасности и разведке вообще.
В сталинском, хрущевском, горбачевском и ельцинском варианте осуществляется концепция гарантированного «невмешательства» и подчиненной роли военных и чекистов в решение политических вопросов в жизни страны. Никто из руководителей силовых ведомств и спецслужб не должен был иметь самостоятельного значения в советской Партийно-государственной иерархии. Поэтому сразу вслед за делом военных 1937–1938 годов сталинское руководство инициировало новый репрессивный цикл – дело о заговоре в НКВД. А позднее при Хрущеве, Горбачеве и Яковлеве получили распространение мифы о заговоре в КГБ. Между тем эти мифы сыграли свою роль. Руководители советской госбезопасности и военного министерства самостоятельно не отважились защитить СССР от развала, арестовать подлинных заговорщиков в Беловежской пуще в декабре 1991 года.
«Ежовые рукавицы» Сталина
Руководство органов госбезопасности СССР было почти полностью обновлено еще в ходе тотальной чистки и показательных процессов 1936–1937 годов. Расстрел Генриха Ягоды и его группы обрывал любые возможные связи «чекистов первой волны» с их единомышленниками в армии. Поставив во главе НКВД Ежова и его руками расправившись со всеми намеченными жертвами, Сталин, опасаясь широкого недовольства размахом кровавых чисток, возложил всю ответственность за содеянное на руководство спецслужб.
«Заговор в НКВД» до сих пор «расфасован» по различным делам конца 30-х годов, и, спустя шесть десятилетий, многие сотни томов уголовных дел о «ликвидации палачей» хранятся за семью печатями. Никто не ставит нужный для подлинной истории советских органов безопасности вопрос о переквалификации обвинений руководителей спецслужб о снятии клейма заговорщиков с их руководителей в 30-е и даже в 60-е годы.
Нанося удар по второй силовой основе режима, Сталин как бы демонстрировал всем, что, несмотря на значимость органов госбезопасности, «ежовые рукавицы» могут находиться только в руках вождя. Никто из чекистов не должен и в мыслях пытаться самостоятельно ставить и решать политические вопросы, при том, что руководители центральных и областных управлений НКВД избирались депутатами Верховного Совета СССР и являлись членами соответствующих партийных комитетов.
Сталин, отчасти следуя указаниям Ленина, наносил удары не только своим реальным, но и потенциальным противникам. Конечно, любой серьезный политик стремится упреждать события. Сам характер деятельности спецслужб в любом государстве несет в себе некоторые элементы нарушения законности, ибо работа, секретных ведомств скрыта от общества и его парламентских институтов. Но Сталин всегда мыслил категориями военного времени.
(Иной метод, нежели в кровавой мясорубке 30-х, применяется для удержания власти – с помощью разветвленной агентуры спецслужб – на исходе века. Например, августовские события 1991 года выглядят как более «мягкий», но точно рассчитанный превентивный удар одних политических сил по другим. Эту версию нельзя игнорировать.)
С началом войны Сталин как Верховный Главнокомандующий и нарком обороны непосредственно руководит органами военной разведки и контрразведки. В условиях мирного времени мощная система обороны и безопасности страны опять подвергается демонтажу. Новая чистка в вооруженных силах и спецслужбах, начавшаяся с конца 1945 года, вовсе не преследовала цели обновления кадров: вождь лишил силовые структуры даже теоретической возможности реализовать тот политический капитал, который они заработали в битве с фашизмом. Военные, избежавшие прямых репрессий, подверглись опале. В руководстве вооруженных сил на смену маршалу Жукову, адмиралу Кузнецову и другим видным военачальникам пришли либо узковедомственные профессионалы, например маршал Василевский, либо бесцветные партийно-хозяйственные функционеры-исполнители – новоявленный маршал Булганин. В начале 1946 года пост министра госбезопасности вместо Меркулова занял новый сталинский выдвиженец, бывший начальник военной контрразведки СМЕРШ Абакумов. Маршал Берия был полностью отстранен от курирования спецслужб, хотя за ним и оставили руководство советской атомной программой.
Репрессии в органах безопасности после войны
Послевоенный период деятельности Сталина заложил основу усложнения механизма руководства экономикой и социально-политической сферой. Создавались целые направления, новые отрасли народного хозяйства. Обострение борьбы между приближенными Сталина вылилось в новые репрессии и разгром некоторых «антипартийных группировок» (например, «Ленинградское дело»). В результате против самого министра Абакумова фабрикуется дело о заговоре МГБ против руководства страны. Итак, спецслужбы снова оказались под огнем не только Хозяина, но и различных фракций в Политбюро и Секретариате ЦК партии.
«Дело Абакумова» и привязанный к нему «сионистский заговор в МГБ», фоном для которого стала антисемитская кампания, – апофеоз политических разборок накануне смерти Сталина. Весной 1953 года Берия, на три месяца поставленный у руля Лубянки во главе расширенного МВД, искусственно выделил «дело врачей» из дела МГБ. Ведь врачи были подшиты к заговору лишь как инструмент, с помощью которого Абакумов якобы готовил захват власти.
Все, что могло как-то обелить Виктора Абакумова, не устраивало ни Берию, ни Хрущева, ни других, кто разбирался с этим делом, – вплоть до комиссии со Старой площади, возглавляемой М. С. Соломенцевым, а на излете перестройки – А. Н. Яковлевым.
Только совсем недавно стало документально известно о существовавшей с 30-х годах в недрах Политбюро комиссии по судебным вопросам. Репрессивные мероприятия, проводимые спецслужбами, а также нацеленные против самих органов госбезопасности и их номинальных руководителей, направлялись не узкой группой кураторов секретных служб, а всему Политбюро. Но последнее слово всегда принадлежало Хозяину – Сталину, Хрущеву, Брежневу, Горбачеву.
В общественном мнении устоялось представление, близкое к истине, что разведка всегда работала в белых перчатках и лишь добывала информацию, а контрразведка, следственные органы проводили репрессии. Однако правда состоит в том, что почти все крупные политические процессы были инициированы в ЦК на основе материалов, добытых внешней разведкой.
Документы из архивов подтверждают: эти оперативные разработки начиная с 20-х годов и дела Промпартии имеют закордонные первоисточники, включая сигналы от агентуры в российских эмигрантских кругах. Агентура поставляла информацию то об антисоветских высказываниях, то о враждебной болтовне за рубежом советских граждан, имеющих вполне официальные контакты с бывшими соотечественниками, вхожими в эмигрантские организации. Нередко через эти каналы действовали иностранные спецслужбы. Но главное, что политический сыск проникал поверх границ в нужном советскому руководству направлении.
Обвинение в попытке стать над партией, первоначально выдвинутое против Абакумова, в июне 1953 года было сполна использовано Маленковым и Хрущевым при смещении Берии. Каждый последующий руководитель, развенчивая своего предшественника, играл на отмене и пересмотре дел. «Сто дней» Берии в
