разрешается, но остальные, особенно при переписке, чаще пользуются псевдонимами. Этой традиции уже несколько столетий, она восходит к самым истокам нашего общества, или, точнее, братства.

— И как же называют вас?

— Инквизитор. Иногда — Великий Инквизитор, но, по мне, это звучит уж слишком напыщенно.

Эти слова, отозвавшиеся зловещим приглушенным эхом в большом, почти пустом мраморном зале, у кого угодно могли вызвать легкий мороз по коже.

— Только не пугайтесь. У меня нет раскаленных докрасна щипцов, которыми я отрывал бы куски плоти несчастных жертв. Я никого не пытаю. По крайней мере, физически. Само слово «инквизиция» означает просто расследование, проводящееся посредством вопросов.

Профессор на секунду сделал паузу, положив приборы на тарелку, и внимательно вгляделся через стекла своих тонких очков в глаза Джека:

— Я действительно никого не пытаю. Но по роду своей деятельности иногда мне приходится приговаривать людей к смерти.

Тон голоса Инквизитора резко изменился. В нем появились совершенно новые, стальные нотки, а слова звучали медленно, низко и глухо.

— Сегодня мне тоже поручено вынести приговор. Не обижайтесь. Я очень хочу спасти вас. Я вам исключительно симпатизирую. Правда.

Джек ответил ему прямым взглядом. Над столом повисла тяжелая пауза.

— Простите, я правда не хотел бы вас пугать. Но вы должны, наконец, понять. Терпение Синдиката исчерпано. Вас предупреждали много раз. Ваше открытие, этот гениальный невзламываемый код несет огромную угрозу существующему, устоявшемуся миропорядку. Вы передадите нашим специалистам все ключи от этого кода этой же ночью. Или не доживете до следующего утра. Ваше тело выловят через пару дней где-нибудь ниже по течению, в Гудзоновом заливе. На теле не будет никаких признаков насилия. Просто несчастный случай. Все произойдет быстро.

Взяв очередную паузу, он как ни в чем не бывало взял нож для морепродуктов и принялся методично разделывать им лежавшего на одной из тарелок гигантского снежного краба.

— И напротив, если вы пойдете нам навстречу, у вас появятся невиданные раньше возможности. Мы поможем вам стать одной из звезд Силиконовой долины. Марк Цукерберг звонил вам на днях. Вы сможете когда-нибудь стать такой же легендой мира высоких технологий, как и он. Разумеется, вы догадываетесь, что Марк благоразумно предоставил нам полный доступ к информации на всех серверах Facebook. Иначе эта компания бы уже даже и не существовала. То же самое произошло раньше и с другими нынешними «титанами» Долины.

Джек положил вилку на стол и нервно отодвинул тарелку:

— Сколько у меня времени на размышление?

— Достаточно много. Несколько часов. Вы должны ответить до первого луча солнца. Таковы правила братства, которые никогда не нарушаются. Вы можете провести это время в одиночестве, или мы можем продолжать нашу, на мой взгляд, весьма приятную трапезу — я говорю о качестве блюд, конечно.

Увидев, что собеседник никак не отреагировал, профессор продолжил:

— Джек, вы, возможно, не догадывались об этом, но все последние три месяца моей жизни мне пришлось провести, постоянно наблюдая за вами, вашими действиями, решениями и даже эмоциями. За это время я даже в каком-то смысле отчасти стал вашим альтер эго, «вторым я». Я прекрасно понимаю ваши благородные мотивы. Кажется, я своей кожей чувствую сейчас, как у вас внутри все сводит от кажущейся безвыходности ситуации. Позвольте мне помочь вам принять добровольно правильное решение. Кстати, я еще не начал досаждать своей болтовней? Я в том числе заметил, наблюдая за вами все это время, что вы ни с кем, кроме красивых девушек и ближайших друзей, не общаетесь дольше двух минут. Возможно потому, что считаете это бесполезным. Или это отнимает у вас слишком много внутренней энергии. Кстати, такое поведение хорошо знакомо психологам и характерно для таких гениев-одиночек, как вы.

— Я, пожалуй, закончу ужин. Мне нужно разобраться в некоторых важных вещах.

— Совершено правильное решение. До рассвета я полностью к вашим услугам.

— Итак. Значит, мировое правительство существует?

— Несомненно. И уже не одно столетие. И знаете, миру это определенно идет только на пользу.

— Но как? Ведь у вас нет ни мировой армии, ни министерств, ни президента и так далее?

— Мы контролируем сильнейшую в мире армию, спецслужбы и еще множество других армий. Для того чтобы держать ситуацию под контролем силовыми методами, этого достаточно. Мы владеем мировой валютой. Можем печатать доллары, на которые приходится 60 процентов всех денег в мире, причем в таком количестве, какое посчитаем нужным. Синдикату принадлежат прямо или косвенно почти все крупнейшие в мире банки. На данный момент всего-навсего семьсот международных корпораций и банков владеют 80 процентами мирового богатства. И почти все эти компании и банки еще и фактически перекрестно владеют друг другом. Каждый всемирный финансовый кризис только увеличивает степень концентрации капитала. На свете есть люди, которые без лишней огласки распоряжаются движением триллионов долларов, хотя формально доказать личное владение ими этими деньгами весьма сложно. Синдикату должны почти все страны мира, причем у большинства государств их внешний долг в несколько раз больше их же валового годового производства.

— Что значит «нам» должны? Кто это — «вы»? Масоны? Банкиры? Иллюминаты?

— Есть исполнительный комитет Синдиката. В него входят двенадцать человек, представляющих самые могущественные семейные ветви в мире. Не только из Америки, разумеется. Их имена я не могу назвать, да и вряд ли они вам многое бы прояснили. Разве что две-три громкие фамилии из всей дюжины. Это как совет директоров корпорации: члены комитета не обязательно сами являются акционерами Синдиката, но в правильной пропорции представляют интересы основных акционеров. Кстати, в него даже входят две женщины. Но о них вы точно ничего не знаете. Далее — исполнительный аппарат. Около семисот человек, набранных по всему миру исключительно на основании профессиональных качеств. В их задачу входит поддержание контактов с ключевыми фигурами правительств, международных организаций. Есть также и много специальных проектов. Нестандартных, как правило. Например, тот, которым здесь и сейчас занимаюсь я. Что касается масонства — это, разумеется, прежде всего просто великая традиция, свод священных ритуалов. С нее когда-то все началось. Если хотите, я могу похлопотать, чтобы вас приняли в одну из американских лож. Только родив ребенка, можно узнать, что такое на самом деле — роды. Только став одним из братства, можно понять всю глубину идей и значение этой организации. Но масоны и Синдикат — это не одно и то же.

— В чем же тогда смысл? Зачем надо постоянно бороться за власть и деньги в мире, который, по вашим словам, и так вам полностью и безраздельно принадлежит?

— Любая система в этом мире, по определению, крайне неустойчива. Просто из-за течения