Она сердито посмотрела на него, разозлившись, что он был таким милым, а должен был отодвинуть Тиннстру с дороги ради нее.

— Нет. Мы смотрим пьесу.

Векс не двинулся с места. Как и Тиннстра. Так что же могла сделать Зорика? «Тогда идите вы к черту, оба». Она развернулась и умчалась тем же путем, каким они пришли, кипя от злости. Ее идеальный день был испорчен Тиннстрой. Было ли это слишком — позволить Зорике наслаждаться собой один чертов день? Что ж, она могла пойти и повеситься, Зорике было все равно. Они все могли.

— Эй! Эй! — Это был Векс: он неуклюже бежал за ней, махая рукой, как будто она не могла его видеть на дороге.

Зорика невольно остановилась:

— Что? Ты собираешься снова говорить мне, что делать?

Он поднял обе руки, сдаваясь:

— Я на твоей стороне, помнишь?

Зорика ткнула пальцем в сторону ярмарки:

— Там я этого не почувствовала.

— Тиннстра выглядела очень расстроенной, вот и все, и я подумал, что, возможно, это как-то связано с тем секретом, о котором ты упоминала. Я подумал, что это может помочь поговорить, вот и все.

— Ну, а я не хочу с ней разговаривать. Понял?

— Понял. Если ты не хочешь с ней разговаривать, тогда не разговаривай. Давай лучше прогуляемся. Мы можем спуститься к реке. Там никого не будет, не сейчас, когда ярмарка продолжается. — Векс снова предложил руку, но Зорика не собирался прощать его так легко. Она проигнорировала руку и направилась прочь, заставив его бежать, чтобы догнать ее. Это вызвала ее улыбку — не то чтобы она позволила ему это увидеть.

Они свернули с главной дороги и пошли через дубовую рощу, чтобы добраться до реки. Шум ярмарки затих вдали, сменившись журчанием воды.

— Все еще злишься? — спросил Векс, когда они достигли берега реки. Тут и там над поверхностью выступали камни, заставляя воду бурлить и журчать — поток торопился достичь моря ниже по течению. В журчании воды было что-то почти музыкальное. Как раз то, что было нужно Зорике.

Она сделала глубокий вдох, затем выдохнула, выпуская напряжение, которое росло внутри нее:

— Нет. Да. Не знаю.

— Не хочешь ли рассказать мне, что происходит?

— Это просто мои матери. Они такие...

— Контролирующие? Чрезмерно заботливые? Серьезные? — Векс усмехнулся. — Я мог бы продолжать.

— У них добрые намерения, но это сводит меня с ума. Они не позволяют мне ничего делать самой. Иногда мне кажется, что они все еще думают, что мне четыре года.

В глазах Векса снова появился блеск:

— Я не знаю, как кто-то мог бы так подумать.

— Да, ну, они не кто-нибудь.

Они бродили по берегу реки, наблюдая за стрекозами, порхающими над поверхностью воды, наслаждаясь тишиной. У Векса хватило здравого смысла не настаивать на разговоре, и Зорика была ему за это благодарна.

— Ты когда-нибудь чувствовал, что твоя жизнь тебе не принадлежит? — спросила она, когда они нырнули под низко нависшую ветку дерева.

— В каком смысле?

— Ну, не знаю — во всех. У твоих родителей ферма, поэтому ты работаешь на ферме. Они поручают тебе работу по дому, и ты ее выполняешь. Когда ты сможешь сам решать, как тебе жить дальше?

— Я никогда по-настоящему об этом не задумывался. — Векс пожал плечами. — Мне нравится заниматься своими обязанностями.

— А ты никогда не думал о том, чтобы заняться чем-то другим? Ты мог бы, знаешь?

— Я счастлив там, где я есть. Особенно когда ты живешь дальше по дороге.

Дерево, поваленное каким-то давно забытым ураганом, лежало поперек реки, и Зорика на него наступила:

— Я не буду жить там вечно.

Она пошла по стволу дерева, прежде чем поняла, что Векс не последовал за ней. Он наблюдал за ней, опустив плечи:

— Ты куда-то собираешься? Именно поэтому ты поссорились со своими матерями?

Голос снова застрял у нее в горле. Она кивнула.

— Они хотят чтобы ты уехала? Куда?

— Далеко отсюда.

— Они не могут этого хотеть!

Она направилась обратно к нему:

— Могут.

— Можно мне пойти с вами?

Зорика покачала головой:

— Это невозможно.

Векс протянул руку и помог ей спуститься на берег:

— Что, если бы был способ, при котором тебе больше не нужно было бы делать то, что они говорят?

— Нет такого способа.

— Есть... если мы поженимся.

Поженимся. Слово повисло между ними, заполнив последовавшую тишину. Когда тишины стало слишком много, Зорика смогла только повторить слово:

— Поженимся?

— Я говорил об этом со своими родителями. Мы достигли брачного возраста, и я… Я... тебя люблю. — Озорство исчезло из глаз Векса, а вместе с ним и его уверенность. Его щеки вспыхнули румянцем. Он взял Зорику за руки и опустился на одно колено:

— Ты выйдешь за меня замуж?

63

Дрен

Киесун

Дрен сидел в туннелях, измученный тем, что провел остаток ночи в поисках Эндж, Хары и Гаро, делая все возможное, чтобы его не разнесло на куски. Не то чтобы там было что искать. Дайджаку сделали все возможное, чтобы сровнять Токстен с землей, не оставив после себя ничего, кроме обломков и мертвых. И мертвых было много. Они были повсюду, иногда из груды обломков торчала только рука или нога, чтобы показать, где они похоронены. Скорее всего, среди них были его друзья.

Это был настоящий гребаный бардак — и во всем был виноват он сам. Вот тебе и большой человек, член общества. Когда дошло до дела — когда это действительно имело значение — он был просто ребенком, напуганным, не в себе и, скорее всего, умирающим.

Он еще раз откашлялся, ненавидя гадость, которая выходила из его легких, лишала дыхания. Он потратил впустую достаточно времени, сидя здесь и жалея себя. Пора двигаться. Сделать что-нибудь.

Из различных шахт в туннели проникал свет, по крайней мере, достаточный, чтобы видеть. В его части туннеля никого не было, но он слышал, как люди разговаривают, плачут и передвигаются. Их было достаточно много, чтобы производить столько шума.

Он взглянул вверх. Сколько у них времени, прежде чем красные демоны услышат их и спустятся, чтобы закончить то, что начали?

Дрен сплюнул кровь в воду и пошел на звуки, ему нужно было быть с другими выжившими. Он повернул налево, затем