собственно, не намерен сдавать город берберам. Замысел изменника был другим: выгнать из Карфагена людей ромейского императора и править Африкой как самостоятельный конунг. В этом ключе предатель и начал действовать. Гонтарис попытался очернить византийского губернатора Ареобинда в глазах солдат. Мятежник лично прибыл к наименее надежным частям (возможно, набранным из германцев) и начал пропаганду. «Он (Ареобинд), дескать, трус, и, охваченный страхом перед врагами, с одной стороны, а с другой — менее всего желая платить солдатам жалованье, он задумал вместе с Афанасием улизнуть», — излагает Прокопий. Слуху поверили.

Несколько подразделений взбунтовались. К ним прибыли Ареобинд и Артабан со своими телохранителями (вероятно, армянами), чтобы успокоить. Уговоры не помогли; закипела схватка, легли трупы. Здесь же находился Гонтарис, ободрявший мятежников. В этот миг выяснилось, что их немного. «Ибо еще не всех обманул Гонтарис, но большинство солдат оставались чисты в своих мыслях», — утверждает Кесариец. Но Ареобинду и этого хватило. Увидев кровь и мертвецов, византийский губернатор струсил и позорно бежал в укрепленный храм на берегу моря. Такие крепости-монастыри часто воздвигались по приказу Юстиниана. Господь охранял православных людей, бежавших под его защиту… Теперь здесь укрылся трусоватый Ареобинд; тем самым он погубил всё дело.

Ареобинд спрятал в храме свою жену и детей, сюда же прискакал его соратник Артабан, какие-то чиновники.

Гонтарис захватил Карфаген. Он вошел в губернаторский дворец, взял под контроль вход в гавань. Затем вызвал Афанасия, который с отрядом ромеев не перешел ни на одну из сторон. Видя, что дело плохо, Афанасий уверил бунтовщиков в полной своей поддержке.

Гонтарис послал за губернатором Ареобиндом, чтобы договориться полюбовно о дальнейшей судьбе Африки. К наместнику направили епископа Карфагена по имени Репарат.

Гонтарис обещал Ареобинду неприкосновенность, если тот добровольно явится в карфагенский Палатий-дворец. В противном случае пригрозил осадить монастырь и убить Ареобинда. Незадачливый губернатор накинул простой плащ с капюшоном и покорно последовал за епископом в логово врага.

Явившись к Гонтарису, Ареобинд протянул ему Библию и умолял о пощаде. «Когда Гонтарис с трудом заставил его встать, Ареобинд, заклиная его всеми святынями, спросил, может ли он считать прочной свою безопасность», — с издевкой пишет Прокопий. Вероятно, наш автор пытается воспроизвести разговоры, которые впоследствии велись по этому поводу при дворе Юстиниана; может быть, даже слова самого императора. Хотя некоторые современные ученые видят в этих пассажах Прокопия насмешку: мол, Кесариец намекает на то, что Юстиниан не умел подбирать кадры. Насмешки, однако, нет. Империя Юстиниана была на тот период современным государством образованных людей, многие из которых свободно выражали свое мнение. Да и сам император высказывался откровенно о многих вещах. Перед нами другое: базилевс сам дает указание высмеивать неудачливых чиновников, и придворные (в их числе Прокопий) упражняются в остроумии насчет тех, кому не повезло. Это обычная практика руководства.

…Гонтарис заверил перепуганного губернатора, что бояться тому нечего: усадил его за стол, накормил обедом, а потом… призвал своих телохранителей и велел убить. Это произошло в марте 546 года, когда готы и византийцы вели очередную битву за Рим.

На следующий день заговорщик отослал голову экс-губернатора Ареобинда берберскому вождю Антале. Так в Карфагене свершился военный переворот. Казалось, Африка навсегда потеряна для Ромейской империи.

2. ГИБЕЛЬ ГОНТАРИСА

Теперь нужно было что-то делать с берберскими союзниками. Вожди берберов рассчитывали взять выкуп с Карфагена, но Гонтарис платить не спешил.

Тогда бербер Антала перешел со своими людьми на сторону Юстиниана. В конечном счете это и спасло византийское господство в Африке. Византийские войска сосредоточились в Гадрумете. Туда ушли все, кто поддерживал Юстиниана и законную власть.

А мятежники обосновались в Карфагене. В город явились остатки людей Стозы — около тысячи человек. Они перешли под начало Гонтариса. «Среди них было пятьсот ромеев, около восьмидесяти гуннов, а все остальные были вандалами», — уточняет Прокопий.

Наконец, на сторону мятежников перешел Артабан с армянским отрядом. Правда, он задумал убить Гонтариса при первом удобном случае.

Прежде всего Гонтарису нужно было устранить Анталу и захватить Бизацену. Задача облегчалась тем, что другой берберский вождь, Куцина, ненавидел Анталу и окончательно поругался с ним. Узнав, что Антала перешел на сторону Византии, Куцина поддержал мятежников.

Бунтовщики пришли под стены Гадрумета и разбили лагерь. Ими командовал Артабан. На выручку города пришел Антала со своими берберами. Артабан атаковал его и обратил в бегство, но не развил успех и вернулся в лагерь. Здесь его встретили воины Стозы, обвинили в предательстве за то, что не преследовал врага, и хотели убить. Началась перепалка. Артабан сослался на численное превосходство противника и отвел войска в Карфаген. Гонтарис объявил, что лично выступит на Бизацену во главе всех своих сил.

Перед этим он произвел чистки в Карфагене: казнил любого, на кого падало подозрение в измене, и наконец, как свидетельствует Прокопий, решил перебить вообще всех греков, находившихся в городе. Даже если это и преувеличение, оно помогает понять, на кого опирался Гонтарис. Это были наемники и остатки вандалов. Но этих сил оказалось крайне мало для того, чтобы установить хоть какой-то порядок в Карфагене. Возвращались времена пиратской империи Гензериха, но повторения этих ужасов никто не хотел. Да и обстановка была иной. Гонтарис использовал временные трудности, которые испытывали византийцы, но на окончательный успех рассчитывать не мог, хотя и не понимал этого до конца.

Наконец мятежник назначил день похода на Бизацену. Перед этим он устроил пир с участием своих приближенных, в число которых вошли армянин Артабан и грек Афанасий. Артабан решил воспользоваться удобным моментом для убийства Гонтариса.

Все приглашенные возлежали на ложах. За ними стояли по трое вооруженных телохранителей. Чтобы действовать наверняка, Артабан разместил верных ему вооруженных армян в соседнем портике и распространил слух, что Гонтарис хочет убить его, Артабана. Короче говоря, мятежнику платили его же монетой — коварством, предательством, хитростью.

Пир начался. Гонтарис сильно подвыпил и, «желая проявить щедрость», дал телохранителям часть еды и выпивки. Для них накрыли столы в соседней