Шрифт:
Закладка:
1185. Рано или поздно
Помещик Абдуджаббар Бий занемог и позвал Афанди, служившего у него привратником.
— Беги к табибу* и купи китайские пилюли от желудочных колик.
Афанди подошел уже к двери и спросил:
— А если табиб куда-нибудь ушел?
— Нет, он дома.
— А если у него нет китайских пилюль?
— Иди скорее! Есть у него пилюли.
— А если китайские пилюли не помогут?
— Проклятие твоему отцу, что он родил такого, как ты. Отправляйся сейчас же. Хозяин его умирает, а он тут болтает.
— Вот именно, — сказал Афанди, — даже если лекарство поможет, все равно придет день, и ангел Азраил призовет вас, рано или поздно. Так лучше пусть будет рано, чем поздно.
узбек. 7, 361186. Эфенди* и больной имам*
В одну из ночей месяца поста — рамазана*, когда есть разрешается только ночью, к эфенди пришел квартальный имам:
— Я задыхаюсь, я разрываюсь, эфенди! Полечи меня, спаси мою душу!
Эфенди спросил, что сегодня ел имам. Имам ответил:
— Что мог я в дни поста съесть особенного? Ну каких-нибудь три лепешки, когда у соседа началось разговенье... Да, кажется, еще чашку нишаллы*; потом они сварили суп, так я съел его всего полторы чашки. Потом, правда, мне пришлось попробовать пирожки, которые испек другой мой сосед... Не мог же я, в самом деле, его обидеть? Впрочем, я съел всего штук тридцать-сорок, не больше!
— Фрукты тоже ели? — спросил эфенди.
— Да, так, немного... Ну, сколько ломтей дыни уместится на одном подносе? Еще — поднос винограда, да пять-шесть груш.
— Да... Для облегчения вашей души я могу посоветовать вам только одно средство. Вам надо подняться на холм. Выройте там углубление в три-четыре аршина, лягте в него лицом вверх и попробуйте сыпать на себя землю... Пусть поверх земли положат от тридцати до сорока кирпичей, пять-шесть мраморных плит, а сверху обмажут их алебастром... И вы можете быть совершенно уверены, что тогда ваша душа освободится от вашего недуга, а душа народа — от вас!
тадж. 5, 3971187. Наследственность
В поисках пропитания Насреддин Афанди сделался табибом. Привела однажды старая женщина свою дочь и пожаловалась:
— Помогите нашему горю, почтенный Афанди! Три года, как я выдала замуж дочку, а детей у нее нет. И зять мой горюет, и мне нет радости. Вы сами знаете, дом, где есть дети, — базар, а дом без детей — мазар*.
Расспросил Афанди дочь старухи о том о сем, и задает под конец вопрос:
— Быть может, это у тебя наследственное? Не была ли твоя мать бездетной?[724]
узбек. 7, 1841188. Как оджа Насреддин вылечил султанских оружейников
Как-то султан объявил соседям войну, и тут ему донесли, что все его оружейные мастера заболели страшной ленью. Ни угрозы, ни проклятия не помогли. Что делать? Тогда один из визирей* сказал:
— О падишах! Знай, что только один человек в мире может вылечить твоих мастеров. И этот человек — оджа Насреддин.
— Немедленно позвать Насреддина! — приказал султан.
Как ни отказывался оджа, как ни уверял, что никогда не был лекарем, притащили его во дворец к султану.
— Можешь вылечить моих мастеров? — опросил султан.
— Почему же нет? — сказал Насреддин (а что ему оставалось делать?). — Дай мне десять тысяч червонцев, и я избавлю болящих от недуга.
Султан велел выдать ему деньги. Пошел Насреддин к оружейникам, внимательно осмотрел лентяев.
— Да, — сказал, — они очень больны. Надо спешить. Эй, кто там? Разведите во дворе костер.
— Зачем это, оджа, вам костер? — поинтересовался один из болящих.
— Как зачем? — ответил Насреддин. — Я буду лечить пеплом того из вас, кто болен сильнее всех. Ну-ка, скажите, кому из вас совсем худо?
— Я здоров, — сказал один из мастеров.
— Я тоже, — присоединился к нему другой.
— И я вылечился, — закричал третий.
— И я! И я! И мы тоже! — понеслось со всех сторон.
И не успел Насреддин развести костер, как в палате не осталось ни одного больного[725].
кр.-татар. 4, 1811189. Средство от зубной боли
В доме Насреддина Афанди не осталось ни капли масла. Тогда Афанди говорит сыну:
— Сходи-ка, сынок, к своему дяде и попроси у него немного масла.
Когда мальчик пробегал мимо эмирского дворца, сам эмир его окликнул:
— Куда ты идешь, мальчик, с миской?
— Иду к дяде за маслом, — ответил мальчик.
— Зачем далеко ходить! — сказал ему эмир. — Дай-ка мне твою миску, я сейчас вынесу тебе масло.
Взяв у мальчика миску, эмир вышел, перелил содержимое горшка своего малолетнего сына в миску и отдал мальчику.
— На возьми и скажи отцу, что масло это прислал эмир.
«Ну погоди, эмир, я тебе отплачу», — затаил обиду Афанди.
В один из дней у эмира разболелся зуб, и никакое лекарство не могло вылечить его. Приказал он позвать Афанди и попросил:
— Смерть моя пришла! Нет ли у вас какого средства от зубной боли?
— Есть одно средство, — ответил Афанди. — Только оно немного горьковатое. Надо взять его в рот и долго держать...
— Пришлите мне скорее того лекарства! — простонал эмир.
Возвратился Афанди домой, высушил немного кала, завернул в тряпочку и отослал эмиру. Два дня «лечился» эмир и, не выдержав отвратительной вони, послал за Афанди.
— Из чего было приготовлено лекарство, которое вы прислали мне? — в гневе закричал он.
— Из жмыха, мой эмир!
— Что ты болтаешь?
— Из жмыха того масла, которое вы присылали мне, мой эмир!..
узбек. 7, 1811190. Кто ел попону?
Отец Насреддина Афанди был табибом. Перед смертью он призвал к себе сына, чтобы передать ему секреты своего ремесла.
— Когда приходишь к больному в первый раз, — говорил он, — надо проверить у него пульс и сказать, что он может и чего не может есть. Щупая больному пульс, надо незаметно осмотреть комнату и по остаткам пищи в посуде узнать, что он ел, и побранить его. Больной подумает, что ты установил причину болезни по пульсу. Тогда он проникнется уважением к тебе, и твоя слава широко разнесется повсюду.
После смерти отца Афанди принялся лечить больных. Вызвали его как-то к больному. Проверил он пульс, назначил диету. Придя во второй раз, Афанди, проверяя пульс больного, окинул комнату взглядом и ничего, кроме конской попоны, не обнаружил.
— По пульсу чувствую, что вы объелись, — воскликнул он.
— Как можно, уважаемый Афанди, — ответил больной. — Я в точности выполнил все ваши
