Шрифт:
Закладка:
Но хотя это теперь каждый, как мы сказали, легко может видеть, однако я хочу точнее показать и яснее представить все дело, потому что от этого зависит оценка всей религии. Для этого требуется прежде всего показать, что разумное или точное познание о Боге не есть дар, общий всем верным, как повиновение; затем, что то познание, которого Бог требовал через пророков от всех вообще и которое каждый обязан иметь, не есть какое-либо другое, кроме познания Божественной его справедливости и любви. Оба этих положения легко доказываются из самого Писания. Ибо первое весьма ясно следует из гл. 6, ст. 2, Исхода, где Бог говорит Моисею, чтобы показать особенную милость, ему оказанную: «и открылся Аврааму, Исааку и Иакову богом Шадай, но под именем моим, Иегова, я не был известен им»; здесь для лучшего уяснения должно заметить, что «Эл Шадай» по-еврейски означает: «бог, который довлеет», потому что он дает каждому то, что ему довлеет, и хотя часто [слово] «Шадай» употребляется самостоятельно, вместо слова «Бог», однако не следует сомневаться, что везде должно быть подразумеваемо имя существительное «Эл» (Бог). Затем должно заметить, что в Писании не встречается никакого имени, кроме Иеговы, которое указывало бы на абсолютную сущность Бога, без отношения к сотворенным вещам. Поэтому евреи и утверждают, что только это имя Бога есть собственное, остальные же суть нарицательные; и действительно, остальные имена Бога, будут ли они существительные или прилагательные, суть атрибуты, которые Богу приличествуют, поскольку он рассматривается в отношении к сотворенным вещам или становится известным через них. Так, слово «Эл» или с парагогической буквой «хе» – «Элоа» означает, как известно, не что иное, как «могущественный»; и оно служит лишь преимущественным определением Бога, подобно тому как мы Павла называем апостолом. Иногда поясняются свойства его мощи, например: Эл (могущественный) великий, грозный, справедливый, милосердный и пр., или, чтобы охватить все свойства сразу, это имя употребляется во множественном числе со значением единственного, что в Писании весьма часто бывает. Теперь, так как Бог говорит Моисею, что он под именем Иеговы не был известен отцам, то следует, что они не знали ни одного атрибута Бога, который изъясняет его абсолютную сущность, но знали только его действия и обещания, т. е. его могущество, поскольку оно проявляется через видимые вещи. Впрочем, Бог говорит это Моисею не ради обвинения их в неверии, но, напротив, с целью возвеличения их доверчивости и веры, благодаря которой они хотя и не имели столь исключительного познания о Боге, как Моисей, однако верили в обетования Божьи как в непреложные и верные, а не как Моисей. Последний хотя и имел о Боге более возвышенные мысли, однако сомневался в Божественных обетованиях и упрекнул Бога, что вместо обещанного спасения он ухудшил дела иудеев. Следовательно, так как отцы не знали особенного названия для Бога и Бог говорит Моисею об этом факте, чтобы похвалить их душевную простоту и веру и вместе с тем напомнить об особенной милости, оказанной Моисею, то отсюда весьма ясно следует то, что мы утверждали в 1-м пункте [а именно]: что людей нельзя обязывать знать атрибуты Бога по приказанию, но что это есть особенный дар, предоставленный только некоторым верующим, и нет надобности показывать это множеством свидетельств из Писания. Кто же не видит, что познание о Божестве не было равным у всех верующих и что никто не может быть мудрым по приказанию, так же как нельзя по приказанию жить или быть? Повиноваться приказанию, конечно, могут одинаково мужчины, женщины, дети и все [без исключения], но не [могут] быть [одинаково] мудрыми. Если бы кто сказал, что нужно не разуметь атрибуты Бога, но совершенно просто и без доказательства верить, тот, конечно, сказал бы вздор. Ибо невидимые вещи и те, которые суть объекты только духа, могут быть видимы не иными какими очами, как только посредством доказательств; следовательно, у кого их нет, те ровно ничего из этих вещей не видят; и стало быть, все, что рассказывают о подобных предметах понаслышке, затрагивает или обнаруживает их ум не более, чем слова попугая или автомата, которые говорят без разумения и смысла. Но прежде чем идти дальше, я обязан сказать об основании, почему в Бытии часто говорится, что патриархи проповедовали от имени Иеговы, что, по-видимому, совершенно противоречит сейчас сказанному. Но если мы вникнем в то, что мы показали в восьмой главе, мы будем в состоянии легко согласовать это; ведь в указанной главе мы показали, что писатель Пятикнижия обозначает предметы и места совсем не теми именами, которые употребляли в то время, о котором говорится, но теми, под которыми они были лучше известны в эпоху писателя. Стало быть, в Бытии указывается, что Бог был возвещен патриархам под именем Иеговы не потому, что он был известен под этим именем отцам, но потому, что это имя у иудеев было в высочайшем почете. Это, говорю, необходимо должно сказать, так как в этом нашем тексте Исхода ясно говорится, что Бог под этим именем не был известен патриархам, а также и потому, что в гл. 3, ст. 13, Исхода Моисей выражает желание знать имя Бога: если бы оно было известно прежде, оно было бы, конечно, известно и ему. Итак, должно заключить, как мы желали, именно: что верующие патриархи не знали этого имени Бога и что познание о Боге есть дар, а не приказание Бога.
Пора, следовательно, перейти ко 2-му пункту, именно к доказательству, что Бог не требует никакого иного познания о себе от людей через пророков, кроме познания Божественной своей справедливости и любви, т. е. таких атрибутов Бога, которым люди могут подражать известным образом жизни. Этому, по крайней мере, Иеремия учит в самых определенных словах. Ибо в гл. 22, ст. 15, 16, говоря о царе Иосии, он выражается: «Отец твой, конечно, ел и пил и творил
