— А нельзя ничего сделать с этим узлом? — поинтересовался вдруг Шакрасис, поглядывая то на меня, то на Рикиши.

— Да, леди Мируан, знаете, есть в этом что–то… извращенное! Сидишь себе спокойно, на философские темы с кровными братьями разговариваешь, и тут тебя начинает от двойного желания скручивать, и потом вдруг раз, и… двойной оргазм. Хорошо, без соответствующих физиологических проявлений. Но остальные ощущения все присутствуют.

— Тебе не понравилось? — пробурчала я, внутри сгорая от стыда и, судя по пылающим щекам, снаружи — тоже.

— Понимаете, леди, учитывая то, что я сам, если не считать бесспорно приятного секса с вами и Рикиши, веду почти монашеский образ жизни, мне не то чтобы не понравилось…

— Нам просто завидно, — честно закончил Шакрасис.

— Понимаете, учитывая то, что узел установился как–то сам по себе, как его снять — не знаю, — покаялась я, с сочувствием поглядывая то на одного, то на другого.

А потом, вздохнув, подошла к Бхинатару, и, смотря в землю, виноватым голосом прошептала: «Спасибо».

— Хорошо, что вы не стали извиняться, госпожа. А то я бы очень расстроился, — улыбнулся муж. — Помните, в самом начале нашего знакомства я говорил, что наличие у вас любовников меня совершенно не беспокоит?

— Помню, — прошептала я, почему–то чувствуя себя еще более виновато.

— Так вот, ничего не изменилось. Разве что мне бы не хотелось, чтобы их стало слишком много, если вы понимаете, о чем я.

Я оторвалась от изучения розового цветочка, большего всего напоминающего нашу ромашку, большую садовую, и довольно странно смотрящегося среди невысокой приозерной травки. И внимательно посмотрела на своего мужа, в его прозрачно–голубые глаза, в которых я уже научилась читать эмоции. И сейчас там прятался смех, как и в подергивающихся уголках губ.

— Я — ваш муж, госпожа. Надеюсь, будущий отец ваших детей. Моя первейшая обязанность — заботиться о вас, охранять вас, оберегать вас, и было бы очень самонадеянно рассчитывать, что только я один буду удовлетворять вас. Хотя, надеюсь, когда вы мне это позволите, я вас не разочарую.

Уф–ф–ф. Веер бы мне… Ветер бы мне. Ох, сгорю же сейчас на месте! А я его… Я — ему чуть братом стать не предложила. А он на детей планы строит, и о том, что когда до моего тела дорвется, попробует удовлетворить так, чтобы не разочаровать. Хотя, я уверена, на самом деле мечтает уделать моего нетопыря.

И тут из травы вылез довольный Обби, огляделся и радостно бросился в мою сторону, размахивая лапками. Как же он вовремя! Я быстро перенесла все свое внимание на паучка и прервала этот странный разговор, от которого, уверена, у меня все лицо начинает напоминать перезрелый помидор. Причем пылающий!

Устроившись у меня на плече, Обби так и не слезал с него до самого утра, а вся наша компания — с ящеров.

Какое–то время, едва мы отъехали от озера, Ярим помалкивал, сидя у меня за спиной, потом соизволил поинтересоваться:

— Ты же не обиделась? На нас с Джиди?

Причем спросил он это таким надуто–возмущенным тоном, что меня просто смех разобрал.

— Ну, чего ты ржешь?! Я тут еду, переживаю, а она ржет, как кентавророг какой–нибудь! — пробурчал гном и, облегченно выдохнув, присоединился к моему веселью.

Из–за того, что мы потратили достаточно много времени на купание, первоначальные сроки пришлось пересмотреть, поэтому, ужиная перед сном возле очередного шалаша, мы дружно решали, как лучше. Ехать спокойно, но три ночи, или погнать ящеров ради выигрыша в сутки.

— Точно! Подкатываем мы такие на загнанных ящерах, уставшие и запыханные, а там засада, — Ярим, наконец–то, решил почтить дебаты своим участием. — Однорогий падает и делает вид, что он не с нами, чтобы карму не портить. Рогатый подхватывает мамулю и в небо. А у нас не то что сражаться, послать всех поцветастее сил нет!

— С последним, думаю, ты в любом состоянии справишься, — успокоила я гнома. — Но в целом идею поддерживаю.

На том и порешили — ехать спокойно, никуда не торопясь, по сторонам поглядывая.

Кстати, Бхинатар вполне правдоподобно объяснил, с чего бы вдруг нашим противникам знать о наличии нетопыря в нашей компании.

Лимгарды. Пограничники Подземья. В основном, они честные и неподкупные, но и среди них бывают любители легкой наживы. А так как я привлекла к себе их внимание, то и мои спутники — тоже. И надеяться, что маг–тролль не успел передать своим соратникам на поверхности сведения о составе нашего маленького отряда, было бы слишком наивно. А среди нас наивных не было.

Уже почти засыпая между двумя своими мужчинами, краем уха я прислушивалась и удивлялась, что в этот раз Ярим и Джиди лежат как–то подозрительно спокойно, не пререкаясь, не перешучиваясь, плащ не делят. Да и во время ужина они вели себя как–то непривычно — вроде бы и рядом сидели, только как будто палки проглотили, каждый — свою. Неужели одна маленькая яркая ленточка может испортить… изменить… повлиять на прекрасные отношения между двумя подростками?!

И тут Джиди подскочила и попыталась выскочить из шалаша. Яркие слепящие лучи уже взошедшего солнца на пару секунд ослепили и бедную троллиху, и всех нас. Я почти сразу оказалась рядом, приобняла горько всхлипывающую девочку, начала гладить ее по спине, одновременно, показывая кулак крутящемуся рядом с виноватой рожей Яриму.

— Да я чо?.. Я же просто…

— Не–е–ет, — всхлипывала в мою грудь Джиди, воинственно крутя хвостом, как пропеллером. — Ты почему–то теперь со мной и–и–иначе себя ве–е–едешь!

Продолжая гладить хрупкую вздрагивающую спинку, я вопросительно уставилась на гнома, ожидая от него внятных пояснений.

— Так я… это…

— Он мне ве–е–есь пла–а–ащ отдал! Ка–а–ак будто я не–е–емощь какая–то! — возмущенно проплакала мне в грудь Джиди.

— Так я… — опять забубнил Ярим, поглядывая на меня недоумевающе. — Это…

— А у вас не принято за девушками ухаживать? — поинтересовалась я у троллихи. — Угощать лучшими кусками мяса там, цветы дарить, украшения…

— Так он же не укра–а–ашения… он плащ! Все время пополам делили, а тут взял и отдал. А сам ме–е–ерзнет. Приду–у–урок!

Шалаш вздрогнул от дружного громкого мужского ржача.

Передав почти успокоившуюся троллиху Яриму, я, похрюкивая от смеха, направилась к своим мужчинам.

— Позвольте, я вас накрою, госпожа, — сверкая в темноте белозубой улыбкой, Бхинатар накрыл меня плащом и тут же, переглянувшись с