Соня едва не расплакалась.

– Не знаю пока, пап. Но у меня тоже есть новость. У ребенка не только дед будет, но и отец. Я выхожу замуж.

***

Соня прошлась в новых босоножках по магазину и покрутилась перед зеркалом. Не только красивые, но и удобные, что немаловажно для выпускного. Придётся много ходить и танцевать до утра. На последней мысли Соня нахмурилась. Марк со своим гипсом в этот сценарий не вписывался. С переломом много не натанцуешь. Значит, вальс отменяется, как и все остальные танцы. Но какая это на самом деле мелочь!

Расстегнув ремешки на щиколотках, Соня сложила новую пару в коробку и направилась к кассе. Что ж, тут она ничего не может изменить. Значит, Марк будет на нее смотреть, что тоже неплохо. Главное, их ссора осталась позади. Правда, погруженные в подготовку к ЕГЭ, они практически не общались. На время Марка претендовал и тренер. Заставил его ходить в тренажерный зал и поддерживать хорошую форму, не задействуя травмированную ногу. Соня терпеливо ждала, на подготовке к ЕГЭ ловила его взгляды и крохи внимания. Осталось два экзамена и выпускной, а дальше их ждет новая жизнь. И что в ней будет, зависело только от них. Ощущение, что под ногами раскрывается веер нехоженых дорог, пьянило всемогуществом. Всё реально и все возможно.

Соня оплатила покупку и вышла на улицу. Её сразу же окутало духотой и заполнило звуками города. На смену цветущему дурманному маю пришел пыльный и жаркий июнь. Глубоко вдохнув, Соня подставила лицо под солнечные лучи, надеясь заполучить загар, а не веснушки. Мысли перескочили на Марка. Как же хотелось его увидеть. Вчера, почти в это же время, он встретил ее после репетиции. Точнее пришел задолго до окончания и наблюдал за ней через стекло. Соня никогда так не танцевала: плавно, призывно и самозабвенно. Взгляд Марка плавил ее мышцы и дарил им ту самую гуттаперчевость, которую целый год выжимала из неё Эльвира Даниловна. Даже отсутствие концертного костюма не испортило танец, хватило и платка с металлическими монетками.

Закончив репетицию, Соня переоделась и вышла в фойе. Марк уже балансировал на костылях, ждал ее.

– Привет.

Соня открыла двери и пропустила Марка вперед, только потом ответила на приветствие.

– Привет.

Он едва заметно качнулся, будто хотел поцеловать, но передумал. А Соня от одной только мысли об этом свалилась в обморочную темноту. Она и раньше реагировала на Марка излишне остро, но приходилось скрывать свои чувства, а теперь она может не только смотреть на него, пока не ослепнет, но и касаться.

Медленно и практически молча они добрались до небольшого сквера. Марк кивнул на скамейку в тени платана. Опустившись на сиденье, сложил костыли и прислонил их к деревянной спинке.

Соня села рядом, от нее не укрылась гримаса боли, когда Марк вытягивал ногу.

– Ноет?

– Ноет, – он потёр колено, – позавчера был у врача. Говорит, это нормально. Ночью еще хуже – стреляет и пульсирует ужасно.

– Главное, чтобы потом все было хорошо. Когда снимают?

– В начале июля.

Снова замолчали. Но тишина эта была не гнетущая и не тяжелая, скорее многообещающая. Марк нащупал руку Сони и накрыл своей ладонью, ее пальцы шевельнулись в ответ, но она даже не повернулась.

– Ты уже решила, куда будешь поступать?

Соня задумалась. Ее план покорения Москвы сильно изменился. Маме она еще ничего не говорила, но задумывалась о Краснодаре. Всё зависело от Марка. Только ему она не готова была в этом признаться. Он не должен знать, что свое будущее она возводит вокруг него.

– Я еще думаю. Время есть. А ты?

– У меня еще неопределеннее. Будет видно, когда снимут гипс. В любом случае сначала реабилитация, а потом щадящие нагрузки. В тренажерке познакомился с одним каноистом. Ты, наверное, о нем слышала – олимпийский чемпион Камарицкий. Он проходил лечение в Италии. У него был перелом руки и сотрясение мозга. Чемпионом стал уже после травмы. Так что все реально. Наверное, год отсижусь в Краснодаре, буду восстанавливаться. Палыч тянет в инфиз, там у него связи.

Соня чуть придвинулась к Марку и перевернула руку, их пальцы переплелись.

– Завтра пойду покупать босоножки. Хочу красные, – неожиданно выдала Соня.

Марк хмыкнул.

– Удобные бери. Жаль, не смогу с тобой потанцевать.

– И мне жаль.

Марк развернулся и внезапно перескочил на другую тему:

– Ты с Надей говорила?

Соня отвернулась.

– Нет ещё.

Уже неделю она пыталась наскрести крохи смелости, чтобы попросить прощения и все объяснить. Несколько раз набирала номер и сама же сбрасывала, после репетиции приостанавливалась у поворота на улицу, на которой жила Надя, и все равно проходила мимо.

– Сонь, у нее завтра день рождения, а потом она уезжает почти на все лето к сестре куда-то в Омскую область. Далеко, в общем.

– Я поговорю. Обязательно.

Марк не стал давить и уговаривать. Поверил ей сразу. Даже не рассматривал вариант, что она может струсить. Притянул руку Сони ближе и перевернул ладонью вверх. Погладив запястье, улыбнулся.

– Мама в детстве играла с нами в «Ласочку».

– Как это? – заинтересовалась Соня.

– Закрой глаза, я буду двигаться от запястья в сторону плеча, когда решишь, что я достиг локтевой ямки, останови. Если угадаешь – ты победила. Можешь попросить, что захочешь. Если выиграю я – поцелую.

Соня послушно смежила веки и притихла. Пальцы Марка двинулись по внутренней стороне предплечья, легко, почти невесомо и мучительно медленно. Он возвращался на несколько миллиметров назад, а потом снова продолжал путь вверх. От щекотных касаний на коже Сони выступили мурашки, а ее саму окутало томительным удовольствием.

Все чувства сошлись в той самой точке, где замерли пальцы Марка. Она вздрогнула и открыла глаза.

– Стоп! – Соня опустила взгляд на руку. До локтевой ямки оставалось около пяти сантиметров. Она изумленно выгнула брови. – Я была уверена, что уже все.

– Не так все просто. Это такое место чувствительное. Обманчивые ощущения. Знаешь, как бывает после мороза, опускаешь руки в холодную воду, а она кажется не просто теплой, а горячей. Хотя она, естественно, холодная, и мозг об этом знает, а рецепторы – лгут. Чувствуешь больше, чем есть. Вот и тут обман нервных окончаний.

Она подняла глаза.

– Давай еще раз.

Марк потянул Соню за руку.

– Сначала расплатись за проигрыш.

Он склонился и легко поцеловал ее в губы.

Игра в «Ласочку» затянулась. В этом нехитром развлечении Соне больше всего нравилось, что, проигрывая, она все равно оказывалась победительницей и получала именно