ПОДРАЗДЕЛ V

Скверный воздух как причина Меланхолии

Скверный воздух имеет очень важное значение для возникновения этой и других болезней, поскольку с помощью дыхания он попадает к нам в тело и в самые скрытые его органы. «Если воздух нечистый и туманный, он подавляет жизненные силы и вызывает болезни, отравляя сердце»[1500], — как считают Павел (lib. I, cap. 49 [кн. I, гл. 49]), Авиценна (lib. I [кн. I]), Гален (de san. tuenda [о сохранении здоровья]), Меркуриалис, Монтальт и др. Фернель говорит: «Густой воздух сгущает кровь и все жидкости»[1501]. Лемний[1502]{1260} насчитывает две главные вещи, наиболее благоприятные и наиболее пагубные для наших тел, — воздух и питание, и ничто в особенности не служит большей причиной этой болезни (считает Юбер[1503]), нежели воздух, которым мы дышим и в котором живем. Каков воздух, таковы и наши жизненные силы, а каковы наши жизненные силы, таковы и наши жидкости[1504]. Он вреден обычно, когда он слишком горячий и сухой[1505], если густой и если в нем много копоти, а еще в облачную и бурную погоду или в грозу. Боден в пятой книге своей De repub., cap. 1 и 5 [о государстве, гл. 1 и 5], посвященной его историческому методу, доказывает{1261}, что в жарких странах меланхолия распространена больше, а потому в Испании, Африке и Малой Азии так много сумасшедших; их так много, что там принуждены во всех крупных городах строить для них специальные больницы. Как пишет Лео Афер (lib. 3, de Fessa urbe [кн. III, о городе Фесе])[1506], и это в такой же мере подтверждают Ортелий и Цвингер, тамошние жители столь темпераментны в своих речах, что в самом обычном разговоре и двух слов не могут произнести без смеха или раздражения, так что перебранка то и дело возникает на тамошних улицах. Гордоний считает, что это бросается в глаза каждому[1507]: «Обратите внимание на то, — говорит он, — что для жарких стран это куда более характерно, чем для холодных». Однако же то, о чем мы только что сказали, не происходит там постоянно, ибо, как справедливо заметил Акоста[1508], экватор — это самое умеренное место жительства, там здоровый воздух, вечнозеленая листва и освежающие ливни, это сущий рай удовольствий. Однако то, о чем сейчас речь, относится к странам неумеренно жарким, к которым Иоганн а Мегген{1262} относит Кипр[1509], Мальту, Апулию[1510] и Святую землю, где в некоторые времена года одна только пыль, пересохшие реки, а воздух обжигающе горяч и земля накаляется до такой степени, что многие пилигримы, идущие босиком на поклонение из Яффы в Иерусалим по раскаленному песку, нередко сходят с ума или же совершенно тонут в глубоком песке, profundis arenis, как это бывает во многих местах в Африке, Аравийской пустыне, Бактриане (ныне это Хорасан){1263}, когда там дует западный ветер, involuti arenis transeuntes necantur[1511] [и путешественники подчас погибают от удушья и бывают засыпаны тучами песка]. Венецианский профессор Геркулес Саксонский[1512] объясняет следующим образом, почему столь многие венецианки меланхоличны: quod diu sub sole degant, они слишком долго пребывают на солнце{1264}. Монтан (consil. 21 [совет 21]) среди прочих причин устанавливает еще одну, вследствие которой его пациент-еврей помешался в уме: quod tam multum exposuit se calori et frigori, он слишком долго подвергал себя воздействию то жара, то холода. Именно в силу этой причины в Венеции летом в полдень на вымощенных камнями улицах почти нет никакой толчеи — горожане в большинстве своем в это время спят, как и в странах Великого Могола{1265} и повсеместно в Ост-Индиях. В Адене в Аравии, как повествует Лодовик Вертоман, описывая свои путешествия[1513], рыночная торговля происходит ночью во избежание чрезмерного зноя, а в Ормузе{1266} жители всякого звания проводят весь день, лежа в воде и погружась в нее по самый подбородок, подобно скоту на пастбище. А в Браго в Португалии, в Бургосе в Кастилии, в Мессине на Сицилии, да и повсюду в Испании и Италии улицы большей частью узкие, дабы защититься таким образом от солнечных лучей. Турки носят на голове высокие тюрбаны ad fugandos solis radios, дабы защититься от солнечных лучей; много тягот доставляет также этот раскаленный воздух в Бантаме на Яве нашим путешественникам, прибывающим туда на время с целью торговли: там до того жарко, что страдающие от сифилиса лежат обычно на солнце, чтобы подсушить свои язвы[1514]. Такие же жалобы я вычитал относительно островов Зеленого Мыса, расположенных четырнадцатью градусами южнее экватора, где путешественникам тоже male audire [приходилось несладко]; один из них[1515]{1267} назвал тамошний климат самым губительным на земле из-за дизентерии, перемежающейся лихорадки, умственных расстройств, тропической лихорадки, настигающих обычно мореплавателей, которые заходят туда, и все по причине чрезмерно горячего воздуха. Самых крепких людей и тех этот зной выводит из обычного состояния, и даже самые не поддающиеся мужланы и те не способны ему противостоять, как уверяет Константин (Agricult. lib. 2, cap. 45 [Земледелие, кн. II, гл. 45]). Более того, те, кто и рожден в таком климате, не в силах его переносить, как рассказывает Нигер{1268} о некоторых местностях Месопотамии[1516], которые называются теперь Диарбеча: Quibusdam in locis saevienti aestui adeo subjecta est, ut pleraque animalia fervore solis et coeli extinguantur, в некоторых местах там стоит такой зной, что он становится смертельным для людей и скота; а в Адрикомиусе в Аравии Феликс[1517] по причине мирры, благовоний и произрастающих там возбуждающих специй воздух настолько вредоносно действует на мозг тамошних обитателей, что даже они по временам не способны его вынести, что же тогда сказать о людях слабого здоровья и чужеземцах[1518]. Амат Лузитан{1269} (cent. 1, Curat. 45 [сто медицинских средств исцеления, 1, 45]) рассказывает об одной девушке, дочери некоего курьера по имени Винцент, примерно тринадцати лет от роду, которая вымыла голову в жаркий день, в июле и решила высушить волосы прямо на солнце, чтобы «они стали желтыми, однако оставалась с непокрытой головой при таком зное слишком долгое время, и вследствие этого у нее началось воспаление головы, приведшее к безумию»[1519].

Холодный воздух — это другая крайность, почти столь же вредная,