Я собрала вещи на первое время. Остальное упаковала в коробки — Динка обещала забрать к себе. Где-то внутри все замирало от страха, слишком уж кардинально и на сверхзвуковой скорости менялась моя жизнь. Но если я начну сомневаться, меня просто разорвет от страха перед будущим и вины перед прошлым. Вины, боли и обиды.

— Ну что, жена, готова? — весело спросил Вадим, видя, как я примостилась на край дивана с котом на руках, уважая народную примету — «посидеть на дорожку».

— Да. Наверно, — все еще пребывая в некотором шоке от быстроты перемен. Я встала, схватив тяжелую сумку свободной рукой.

— Ты куда такие тяжести таскать? — кинулся Вадим отнимать ношу. — Неси кота, остальное я сам перетаскаю.

Я выдавила благодарную улыбку. Чувствую, буду, как Золотая рыбка, просить его: «Отпусти меня, старче, я тебе отплачу». Или это звери Ивана — царевича просили так? Дожилась. Фольклор, который мы сдавали нашему монстру — Жабе Аркадьевне, перепутался в голове от переживаний.

Я спустилась вслед за Вадимом, крепко прижимая кота к себе. Этот паршивец норовил выкрутиться из рук, а переноски у нас не было по определению. Когда мы ездили к Платону, он чинно восседал на заднем сиденье машины и не думал никуда выпрыгивать.

Опять боль утраты ткнула своим острием в сердце. Но теперь точно сожалеть нельзя ни о чем. Я замужняя дама. Хотя и без супружеских обязательств пока. И тут противный холодок страха вдруг пополз по позвоночнику, делая ледяными мои пальцы. Они так реагируют на всякие непонятные вещи. Вадим был просто идеален с точки зрения среднестатистической девушки. Логичный вопрос — зачем я ему со своими проблемами? Джентльмен? Рыцарь на белом авто, в которое я загрузилась? Но не могла же я из настоящего триллера попасть в сказку? Хотя штамп в паспорте убедительно доказывал, что это не мое изможденное сознание придумало спасительную галлюцинацию.

Я выдохнула. Все хорошо. Все будет хорошо. И с малышом, и со мной. И Анчи будет меня утешать. Я уже готова была облегченно перевести дух, как случилась новая беда.

Анчи стал еще одной моей потерей.

Мы с Вадимом проехали часть пути и решили остановиться и пообедать в придорожном кафе.

— Анчи, носик мой мокрый! Не скучай, мы скоро вернемся. И я тебе принесу вкусняшку! — я чмокнула его в усатую мордочку и посадила на сиденье. Неожиданно он лизнул мою руку, и сердце снова заныло, будто предчувствуя новую напасть.

Аппетита у меня не было. Немного поковырялась в салате и пюрешке и, завернув котлету по-киевски в салфетку, я попросила Вадима открыть мне машину.

Он вышел со мной на крыльцо, пикнул сигнализацией, и я потопала к своему любимцу. Дернув дверцу, протянула руку с ароматной котлеткой в салон, запоздало сообразив, что мясной дух в сверкающем чистотой салоне может Вадиму не понравиться. Хотя он же видел, что я включила режим запасливой Белочки, но ничего не сказал против…

— Анчи, заждался, мой хороший?

Но привычного «мяу» не услышала.

— Анчи, — растерянно повторила я, обшаривая глазами салон. — Анчи!

Сердце мое отчаянно забилось — кот не играл в прятки. Его не было.

— Анчи! — заорала я изо всех сил и заметалась по территории, заглядывая под чужие машины, за мусорные баки, обежала кафе кругом. Может, появились какие собаки и загнали его в придорожный лесок? Я пожалела, что снег превратился в почти сухие корки. И не было даже шанса увидеть, куда ведут следы кошачьих лап.

— Малыш! Ты где? — Вадим, потеряв меня из виду, забеспокоился.

— Вадим! — хлюпая носом, я уткнулась ему в грудь, даже не подумав, что он может это неправильно расценить. Просто мне нужна была элементарная поддержка.

— Чего ты истеришь?

— Анчи пропал! Как?! Я же оставила его в машине и дверь закрыла!

— Ну, значит, когда отвернулась, он выскользнул. В самый последний момент. И наверняка уже где-то на полпути к дому. Это я, конечно, утрирую. Но думаю, что стоит позвонить своей соседке и предупредить, чтоб приютила и сообщила нам. Коты всегда возвращаются домой.

— Ты шутишь? У Анчи нет навигатора, а мы проехали больше сотни километров, — тяжесть утраты накрывала меня с головой, и я уже ревела в голос.

— Я не шучу. Если кот решил уйти, значит, знает, куда. А поднимать из-за него отряды полиции никто не будет. И мы тоже в лес не пойдем. Так что поехали.

— А вдруг он вернется? Я никуда не поеду!

— И умрешь здесь от голода и холода? Кончай Хатико из себя строить!

Вадим подхватил меня на руки и, как куль, запихнул в машину.

— Ты! Ты! — задыхаясь от возмущения, я не знала, что сказать. Однако Вадим не стал ждать, пока ко мне вернется дар речи. Он наклонился, пристегнул меня ремнем безопасности и рванул с места.

Все, что он говорил, было логично, но гадкое ощущение, что я бросила друга в беде, только усиливалось. Я снова почувствовала себя одинокой и беспомощной, как какой-нибудь выброшенный на помойку котенок. Как мой Анчи, который наверняка замерзнет где-то в лесу…

А я предатель… И замаячившая впереди белая полоса жизни стала сереть на глазах. Надежда на то, что я выгреблась из проблем, таяла на глазах. Они снова начали наваливаться комом.

— Малыш! Раз мы уже женаты, нет смысла селить тебя на квартире. Будем жить в нашем доме, — уже въезжая в Москву, заявил Вадим.

— Вадим, не думаю, что твои родственники обрадуются. Ты же мне обещал, что мы пока будем друзьями. Но как ты им объяснишь, что мы спим отдельно? — я и так была подавлена пропажей Анчи, а тут еще сюрприз со знаком «минус».

— Никому я ничего не собираюсь объяснять. Ты моя жена, и это решает все наши проблемы!

По лицу Вадима скользнула какая-то нехорошая улыбка. Или мне показалось? Но мои проблемы таким образом не очень-то разрешатся. Он будет на работе, а я целый день с незнакомыми родственниками! Все неправильно! Все шиворот навыворот! И если я им не понравлюсь…

Однако мои опасения не подтвердились. Вроде бы… Встретили почти радушно.

— Так вот ты какая, Изабель…. Проходи-проходи, — растянула губы в приветливую ниточку дама лет сорока с хвостиком. Это на вид. А по идее, ей должно быть больше, потому что у нее два своих хвостика в виде великовозрастных дочери и сына. Вадиму тридцать. А его сестре не знаю сколько, потому что дома наряжаться, как праздничная елка, может и тридцатилетняя прожигательница жизни, и юная девица, не обремененная заботами.

— Ну привет, родственница! Просто замечательно, что Вадим нашел тебя! — она одарила меня взглядом, в котором читалась такая радость, будто она всю жизнь мечтала породниться с нищенкой из провинции. Хотя то, как она потом напряженно поджала губы, давало повод усомниться в ее искренности.