—Эй, братец Кротик.— раздалось откуда-то издалека ияпонял, что полностью завис, рассматривая неизвестных существ. Контроля над окружением, конечно, неутратил— какая-то часть моего сознания наавтомате переключила внимание наслух, утратив визуальный контакт,— носам яполностью завис. Если бызаэто время вполе зрения появился враг, вполне возможно, ябыдаже несекунду-другую опоздал среакцией… Что недопустимо.

Поэтому ябуквально силой оторвал бинокль отглаз, размял двумя пальцами переносицу, вкоторую, как оказалось, вдавливал окуляры так, что наверняка остались следы, ивернул бинокль Медведю.

—Нукак?— спросил он.

Вгустой бороде, даже несмотря нато, что она кусками обгорела, было совершенно невидно его выражения лица, ноголос сразу выдавал довольное бахвальство— словно онсам сначала вывел, апотом вырастил этих существ.

—Монументально.— ответил яединственным словом, которым мог бывсе это охарактеризовать.— Кто это? Или что это?

—Одна изстабильных жизненных форм Аномалиона.— ответил Медведь, складывая бинокль ипряча вподсумок.— Существуют ссамого начала его существования. Даже когда купол еще незакрылся, даже когда первые лутеры зашли вАномалион, даже когда онеще неназывался Аномалионом, они уже были тут. Истех пор они неменяются. Немутируют, негибнут, неразмножаются. Ихвсегда одно итожеколичество иони всегда одних итех жеразмеров. Ихназывают «спинорифы», ядумаю, тыуже понял, почему.

—Ну, чай недурак.— хмыкнул я.— Аэти рифы…

—Воды там нет.— даже недослушав, изрек Медведь.— Нопри этом все признаки воды налицо.

—Это как?

—Давот именно так, как яиговорю.— Медведь махнул рукой, предлагая двигаться дальше.— Навид никакой воды над спинорифами нет. Если попробовать что-то зачерпнуть, асиняки много раз пробовали,— зацепишь только воздух. Нопри этом вовсех остальных отношениях над спинорифами— вода. Попробуешь запрыгнуть наспинорифа соскалы или вертолета какого-нибудь— попадешь вводу, которой нет. Движения замедлятся, адышать этим воздухом будет невозможно— онбудет вызывать спазмы иудушья.

—Иникакой границы, которая разделяет воздух и«воду» нет?

—Физической нет. Ощутить ееили каким-то другим образом определить, где она начинается— невозможно. Тытянешь руку, тянешь вперед, иводин прекрасный момент понимаешь, что воздух стал тебе сопротивляться… Как если бытызасунул палец введро сводой, только сбоку.

—Аввысоту насколько простирается это «невода»?

—По-разному.— Медведь кивнул наспинорифов.— Каждый изних своеобразен. Синяки, когда изучали их, даже дали каждому какое-то свое яйцеголовое имя, чтобы различать. Уних разный ландшафт наспине, ихнаселяют разные организмы, ивысота до«поверхности», назовем еетак, тоже разная, различие может быть допяти метров.

—Несильно много. Аминимальная сколько?

—Двадцать пять. Примерно столько же, сколько спинорифы ввысоту, синяки поэтому поводу даже пытались вывести теорию, что вверх спинорифы простираются настолько же, насколько ивниз, новроде подтвердить еенесмогли.

—Разве это важно?— удивился я.

—Для них— да. Уних вообще своя атмосфера, имважны совсем нетевещи, что нам стобой. Нам важно пиу-пиу из-за угла, дабабах гранатами, аим— всякие теории строить испорить оних дохрипоты. Кесарю кесарево.

—Ацентуриону— центурское.— хмыкнул я.

—Точно.— хохотнул Медведь.— Давай тормознем немного, меня «Искра» отпускает. Сейчас нанесколько минут поплохеет.

Ясогласился имысделали небольшой привал возле чахлого кустика, который давал хоть какое-то визуальное укрытие, и, конечно, тень. Ничего приличнее вокруг просто небыло— сплошная пустошь, покрытая такими вот плешивыми кусточками, накоторых только носки сушить иможно.

Даже нераскладывая притороченный крюкзаку снизу каремат, ясел нанего, прямо нагармошку, ивытянул ноги, предварительно распустив шнуровку иоттянув язычки, чтобы дать стопам отдых. Неточтобы мысильно много успели пройти, нонеизвестно, сколько еще идти придется, поэтому лучше ловить для отдыха каждую свободную минуту.

Медведь наоборот свой каремат разложил идаже лег нанего, лицом вверх, положив гранатомет под правую руку. Яхотел было попросить унего бинокль, ипосмотреть наспинорифов еще, нововремя сообразил, что тогда будет некому бдить заокружением— слишком сильно бинокль сужает поле зрения, чтобы надеяться нанего. Поэтому япросто сидел, осматривая окрестности иизредка делая маленький глоток воды изфляги игоняя его порту.

Интересно, ачто будет, если наспинорифа сверху налить воды? Как она будет взаимодействовать сего «неводой»?

—Никак.— ответил Медведь, когда япоинтересовался унего.— Пробовали. Синяки чуть линепервым делом провели этот эксперимент. Для нормальной воды среда над спинорифом ничем неотличается отвоздуха, она просто проливается через нее ипопадает наспину животного.

—Животного…— осенило меня.— Атеорганизмы, которые живут наспинорифе— ихпробовали ловить?

—Акак же. Много раз пробовали, ловили, сажал ваквариумы, изучали, препарировали. Они ничем неотличаются отизвестных нам рыб, моллюсков, кораллов ипрочего. Спокойно живут вхарактерной для них морской воде, умирают навоздухе, авыпущенные вбиосферу спинорифа— спокойно живут вней дальше.

—Просто фантастика.— япокачал головой.

—Инеговори.— голос Медведя снова потеплел.— Просто фантастические звери…

—Тебя сними что-то связывает?

—Идаинет, братец Кротик. Вообще подобные вопросы незнакомым людям незадают, слишком личное.

—После боя сОвощами мывсе еще считаемся незнакомыми?— яудивился.— Новая мета.

Последние два слов сорвались сязыка сами собой, иядаже непонял, что они значат, новездесущий суфлер тут жеподкинул мне расшифровку:

Новая мета— сленговое выражение, означающее какое-то явление, которое внезапно для говорящего оказывается само собой разумеющимся.

Авот Медведь, кажется, понял меня сразу. Онотчетливо усмехнулся исказал:

—Вообще тыправ. Даитайны изэтого яособо неделаю. Ядайвером раньше был. Очень любил это дело, иногда часами исследовал всякие подводные пещеры. Апотом попал сюда, и, само собой, здесь дайвить было негде. Апотом икупол закрылся.

—Акак дайвер оказался вЦентурии?

—Авот для этого, братец Кротик, двух десятков Овощей будет мало.— ответил Медведь, поднимаясь.— Все, явнорме. Идем.

Мышли почти досамого заката, через примерно равные промежутки времени, которые сложно было оценить точнее, поскольку уменя часов небыло вообще, ауМедведя были электронные, сверяясь сосвоими хадами ипонимая, что они незаработали.

Давно остались далеко заспиной удивительный спинорифы, иСолнце уже коснулось своим краешком горизонта, когда мывпервые увидели, что наши хады включились изаработали.

—Все, стоп.— скомандовал Медведь.— Дальше поезд неидет. Вызовем эвакуацию прямо сюда.