принялся разминать ее пальцами. Сперва я пыталась отдернуть ее, но после нескольких часов работы (и лет тренировок в целом) мои мышцы были напряжены и скованы. Массаж был слишком приятным, чтобы от него отказываться.

– Что это ты делаешь, черт побери? – нахмурилась я, глядя, как он кладет мою ступню на свое мускулистое бедро и тщательно ее массирует. Его бедро было таким твердым, что я задумалась, каким по ощущениям было остальное его тело.

Как ЗППП. По ощущениям было бы все равно что подхватить венерическое заболевание, бестолочь.

Было невозможно отрицать, что он умело владел руками, и мне стало любопытно, сколько еще девушек попались в эту ловушку.

– Нисколько, – сказал он, прочтя мои мысли, и многозначительно мне улыбнулся.

– Ч-что? – пролепетала я, ненавидя себя за то, что превратилась в косноязычное нечто.

Его отцу не стоило слепо мне доверять. Если бы он сейчас увидел меня с Хантером, то понял бы, насколько я бессильна. Не скажу, что намерена давать его сыну поблажки, но и устойчивой перед его обаянием я тоже не была.

– Ты гадаешь, сколько раз я проделывал это в качестве прелюдии. Ответ – ни разу. Я делаю это, потому что ты выглядишь дерьмово и тебе нужно отдохнуть. А еще, потому что прибралась в нашей квартире, хотя завтра приедет домработница.

– А, – ответила я, чувствуя себя глупо, но слишком измотано, чтобы злиться из-за этого. – Ты и впрямь знаешь, как сделать девушке комплимент. – Я устала слышать о том, какой непривлекательной была в глазах этого парня. К тому же все, что он делал (даже великолепный массаж), было окрашено издевкой, будто он никогда ничего не воспринимал всерьез.

– А ты хочешь услышать комплименты? – Хантер поднял бровь, сильнее вонзаясь пальцами в мою пятку.

Я закатила глаза и застонала, когда восхитительная боль расслабила мои мышцы.

– Да мне плевать. – Я опустила голову обратно на диван и закрыла глаза. – Где ты вообще был? – Самое время расспросить его и продемонстрировать свою власть.

– Ходил по магазинам.

– С кем?

– С моей сестрой Эшлинг.

Забавное дело, но я помнила его сестру. И брата тоже. Видимо, я окончательно вычеркнула Хантера из своей памяти, потому что он был моим ровесником, красавчиком и таким же недосягаемым, как Марс. Почему-то все это непроизвольно делало его врагом в моих глазах.

– Она тебе понравится. Ее повергает в ужас все, что связано с мужчинами и весельем, совсем как тебя.

– Меня возмущает это утверждение.

– Тебя все возмущает.

Я прикусила язык, чтобы не сорваться на него (знала, что уже отомстила за сегодняшний день), и сменила тему.

– Откуда мне знать, что ты не гулял с какой-нибудь другой девчонкой? – Я открыла глаза.

Он шумно выдохнул, проведя длинными, сильными пальцами от ступни к лодыжке и принявшись разминать ее круговыми движениями.

– Во-первых, ты бы поняла, если бы я занимался сексом, потому что я бы источал посторгазменный пыл.

– Не могу поверить, что потакаю, но как выглядит этот твой посторгазменный пыл?

– Боюсь, что не смогу это симулировать. – Он подмигнул, поднял мою ногу с бедра и осторожно положил обратно на стол. Сердце пропустило удар, когда он перестал ко мне прикасаться, но Хантер взял мою вторую ногу и проделал с ней все то же самое: снял кроссовок и размял ступню от пятки до пальцев. – Тебе придется подарить мне оргазм, чтобы это выяснить.

– Ну уж нет, – ответила я.

Он с удивлением посмотрел на меня, водя пальцами по моей лодыжке. Нас поглотила тишина.

– Кто же тогда будет заботиться о Хантере-младшем? – наконец спросил он.

– Твоя рука? – предложила я. – Или яблочный пирог, если тебе нравятся культурные клише.

Я не горела желанием говорить о сексе с Хантером (да и вообще с кем бы то ни было, если уж на то пошло), но не хотела, чтобы он видел, как я взволнована. К тому же было очевидно, что он проверяет меня. Белль и Перси померли бы, если бы услышали, что я говорила о сексе с самим королем секса. Как только я рассказала им о своем соглашении с Хантером, они засыпали меня всеми заслуживающими внимания сплетнями о моем новом соседе, которые я умудрилась упустить. Белль также упомянула что-то о том, что хотела прокатиться на нем, как на украденном велосипеде.

– Как насчет того, чтобы заключить сделку: если я всю неделю буду строить из себя святого и не стану путаться у тебя под ногами, то смогу пару раз с кем-нибудь тайком потрахаться? Мне придется привести их домой, потому что люди отца следят за мной (я уже их видел), но ты всегда можешь выручить парня и сказать персоналу здания, что это твои подруги.

Мои глаза чуть не вылезли из орбит, а кровь в венах вскипела от злости.

– Что?

– Ох. Лады. – Хантер поднял руки. – Не несколько раз. Всего один. Минут на двадцать. Но это мое окончательное предложение.

– Нет, – ответила я.

– Хорошо. Десять минут. Я прослежу, чтобы она вела себя потише. А это точно окончательное предложение.

Он станет ужасным бизнесменом.

– Суть окончательного предложения вовсе не в этом, и ответ по-прежнему – нет.

– Что? – Его улыбка сникла. – Почему нет?

– Я уже говорила, что серьезно отношусь к соглашению с твоим отцом. – Я встала.

Позволять ему прикасаться ко мне, пока мы вели переговоры, было плохой идеей. Меня беспокоило, что его прикосновения лишали меня логики, как и всех остальных девчонок. Я сгребла эту самую логику, словно разбитые крошечные осколки того, что прежде представляло собой цельную статую, и попыталась собраться с мыслями.

Хантер тоже встал, возвышаясь надо мной. Макушкой я доходила ему до груди. Мне пришлось даже запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Да? – Его веселый тон стал совершенно серьезным. – Ты что, в самом деле будешь обламывать мне кайф?

По крайней мере, теперь мне ясно, что вдохновило его на массаж и покупку сертификата в супермаркет.

– Я же не собираюсь докладывать отцу о том, что ты тайком пускаешь ко мне девиц. Это будет наш грязный секретик.

– Я не хочу иметь с тобой никаких секретов. – Я взмахнула руками, выйдя из себя. – Я вообще не хочу иметь с тобой ничего общего. Правильно твой отец делает, что следит за тобой. Ты готов пожертвовать своим будущим ради секса.

– Я вообще не должен стоять перед выбором. – Хантер взъерошил свои волосы золотистого цвета. – Зачем тебе быть стукачкой? И раз уж мы об этом заговорили – почему ты такая странная? Почему занимаешься стрельбой из лука, а не, скажем, зумбой? Что с тобой не так,