древностей и достопримечательностей… Чего стоит один Великий собор Святой Софии! Ведь именно там нашли Осколок…

— Но, полагаю, Михаилу будет слегка не до экскурсий по достопримечательностям, — все же вмешался Патриарх и улыбнулся мне. — Ты ведь отбудешь по работе.

Я кивнул.

— Может что-нибудь и удастся посмотреть. Говорю же, это пока не точно. Может придется остаться на пару недель в Москве.

— Но если… Если все же отправишься в Новую Византию, можно попросить тебя привезти подарок? — заблестели глаза Ольги.

Я напрягся. Помимо любви к рыбкам и аквариумистики была у сестрицы еще одна маленькая страсть — она коллекционировала эти маленькие круглые шарики, которые можно было потрясти, и тогда начинали танцевать снежинки и блестки. Не знаю, как такие сувениры назывались по науке, но Ольга их просто обожала. Ее коллекция насчитывала уже больше пятидесяти шаров с различными фигурками и достопримечательностями, и большая часть была привезена из других стран и городов. Сама Ольга путешествовала редко, но многие знакомые привозили такие шары из поездок.

— Постараюсь, — натянуто улыбнулся я.

Да уж… И как мне привезти шарик из Константинополя, если я и вовсе не собирался там появляться? Ладно, постараюсь что-нибудь придумать. Может на блошином рынке или в лавке старьевщика найдется что-нибудь интересное по теме.

Сергей, казалось, заметил мое смущение. Я ощутил легкий всплеск силы, и его голос тут же возник в моей голове.

“Что-то серьезное?”

“Возможно”, — уклончиво ответил я и взялся за салат. — “Пока меня не будет, приглядывай за моими, хорошо?”

“Конечно”, — пообещал Воронцов. — “Мог бы и не просить”.

“Знаю. Спасибо”.

“И все же… Миш, точно все в порядке?”

“Пока да. А если задержусь, то предупрежу”.

Я оборвал ментальный канал, поскольку бабушка начала поглядывать на нас со слишком уж большим интересом. Не хотел я давать ей поводы для лишних расспросов. И уж тем более не собирался рассказывать подробности задания Воронцову: наш княжич, конечно, был хорошим парнем, но водилось за ним свойство паниковать и нервничать сверх меры. Не хватало мне еще носиться с валерьянкой и отпаивать всех накануне отъезда.

Ужин понемногу заканчивался. Вынесли самовар и десерт — на кухне в этот раз расстарались и успели испечь яблочный пирог из плодов нашего же сада. Я с наслаждением жевал хрустящую корочку, когда отец внезапно привлек к себе наше внимание.

— У меня есть новость, — он взглянул на гостя и улыбнулся. — Сергей Андреевич, я прошу вас на какое-то время сохранить ее в тайне.

Воронцов кивнул.

— Разумеется.

— Итак, — продолжил отец, — в связи с недавними изменениями в нашем статусе благодаря работе моего сына… Мы начали пожинать первые плоды. Сегодня утром я был немало удивлен посланием от Сената.

Мы с Ольгой переглянулись. Сестра затаила дыхание.

— Чего же от тебя хотят? — тихо спросила она.

— Обер-прокурор Первого департамента Правительствующего сената приглашает меня занять место в его вотчине, — ответил Патриарх. — Безусловно, подобное предложение ценно, однако я взял время поразмыслить.

Я вытаращился на отца. Ну ничего себе “первые плоды”! Место в Сенате, да еще и в Первом департаменте…

Первый департамент служил своего рода высшей инстанцией, призванной наблюдать за точным исполнением законов, и был наделен массой административных функций. Этот департамент ведал обнародованием законов и занимался проведением сенаторских ревизий, в ходе которых проверялось состояние отдельных учреждений или даже целых губерний.

Благодаря работе Первого департамента Сенат следил за исполнением общих государственных законов и контролировал деятельность всей огромной и неповоротливой имперской государственной машины. Не обходилось и без скандалов. Зачастую ревизии кончались преданием суду многих чиновников и даже губернаторов и других представителей бюрократической верхушки.

А еще через Первый департамент Сената проходили дела об определении чиновников к должности, о наградах, пожаловании разных прав и преимуществ, возведение в княжеское, графское и баронское достоинство, утверждение в правах дворянства…

Иными словами, место не просто ответственное и хлебное, но и очень, очень почетное.

— Интересный карьерный рост, — отозвался я, разглядывая отражение отца в выпуклом боку самовара.

— Такое доверие, признаюсь, несколько меня обескуражило, — сказал Патриарх. — У меня не так много соответствующего опыта…

Бабушка лишь хмыкнула.

— Половину Петрополя перетрясло, и Сенат лишился многих видных деятелей — одни оказались замешаны в скандалах, другим и вовсе не повезло быть убитыми. Ничего удивительно, Николай. Правительство латает дыры.

В этом, бабушка, конечно, была права: сейчас государственная машина испытывала недостаток кадров. И все же было удивительно, что предложение сделали моему отцу. Неужели и правда так много зависело от наличия у рода одного лишь Осколка?

Меня почему-то обуяла обида. Не обладай мы даром, позвали бы его в Сенат? Да хрен там! А сейчас, как только появился камушек, мы снова стали желанными гостями. Все как-то быстро вспомнили, что Соколовы — старый графский род, закрыли глаза на наше “плебейское” рыбное хозяйство, заваливали приглашениями на вечера… И все это из-за одного камня. Тьфу!

Кажется, я начинал сильнее понимать Аню Грасс и эту ее борьбу за право неодаренных занять достойное место в обществе. И это нам еще повезло носить титул. А каково безродному простолюдину с мозгами? Там еще меньше социальных лифтов.

— Соглашайся, Николай, — велела Кивернития. — Такие должности на дороге не валяются.

Отец почему-то взглянул на меня.

“А что скажешь ты, сын?”

Я откинулся на спинку стула.

“Сперва выясни условия. Один из нашей семьи уже оказался связан службой по рукам и ногам. Ты уверен, что хочешь того же?”

***

До Москвы было решено добираться на автомобиле. Во-первых, не хотелось светить поддельными документами в Петрополе, во-вторых, давненько нам обоим не удавалось поездить в свое удовольствие.

Костя ограбил отцовский автопарк, и мы разжились десятилетним “Руссо” с внешностью скромняги и сердцем дракона — я не заглядывал под капот, но, судя по всему, движок там был дьявольский.

Условились, что будем меняться через каждые два часа, а если совсем сморит, остановимся в одной из придорожных гостиниц, благо их на маршруте было хоть отбавляй.

— Ты чего такой смурной? — не отвлекаясь от дороги, я покосился на товарища. — Весь вечер рожа, словно уксуса хлебнул.

Денисов вздохнул, приоткрыл окно и потянулся за портсигаром.

— Да с Анькой поругались, — прикурив, ответил он.

— Серьезно?

— Судя по всему, да.

— И в чем загвоздка?

— Ну… Ты меня предупреждал, а я сделал все по-своему. За то и получил… — Костя выпустил в окно тонкую струйку дыма. — Отговорить я ее попытался. Ну и… Скажем так, переусердствовал. То ли с аргументами, то ли с подачей.

Я мрачно усмехнулся. Ну да, ну да, пошел я на фиг каждый раз, когда пытаюсь сказать что-то