Шрифт:
Закладка:
— Ты что, рехнулась?! — простонал он, повернувшись к Стелле.
— Сам виноват, — сквозь зубььпроцедила она и одарила его взглядом серийного убийцы, который уже много лет находится в розыске.
— Почему же, ведь это была твоя идея! Это ты захотела, чтобы мы выяснили, что здесь не так. Ты захотела позвонить в эту дверь! «Они занесли в дом мертвеца» — твои слова!
У Адриана на языке вертелась фраза, которая — он знал это на сто процентов — была неправдой. И тем не менее он выпустил ее на свободу:
— А теперь ты навязываешься этому типу только для того, чтобы выведать из него информацию!
Стелла неуклюже вскочила с места и снова села, так как не смогла найти подходящих слов, которые можно было бы бросить Адриану в лицо. Только через некоторое время она произнесла без намека на дружелюбие:
— Адриан!
И Адриан сказал:
— Метр девяносто!
А Стелла сказала:
— Адриан!
И Адриан сказал:
— Метр девяносто!
А Стелла сказала:
— Адриан!
И Адриан ничего не сказал.
Потому что в этот момент дверь открылась и на кухне появились Нино и незнакомый мужчина. Они вошли с точностью до секунды, словно знали, что здесь нужно что-то предотвратить, а именно — самый длинный и самый лаконичный разговор в истории жарких кухонных дискуссий.
Только теперь Адриан осмотрелся. Он увидел глаза Тамар, которые больше не были кроткими, на них даже навернулись слезы. Он увидел глаза наглеца, который сразу разучился насмехаться, и зеленоватое полотенце на плече незнакомца, и несколько коротких слов, готовых сорваться с губ Нино, — слов, которые она произнесет через несколько секунд, вот прямо сейчас:
— Бабуа…
Но Тамар, как никто другой умевшая быстро и артистично перебивать остальных, строго сказала:
— Нино, сядь и выпей свой лимонад, Вахтанг, здесь есть чай, дай мне стакан!
Она взяла чайник и налила воду в заварку.
Когда Нино заметила Адриана, то захихикала:
— А ты все еще такой же большой!
Никто за столом не захихикал вместе с ней, все молчали, даже этот мужчина, Вахтанг. Впрочем, в отличие от остальных, он молчал больше от удивления.
— Сейчас тебе лучше уйти, — сказала Тамар дрожащим голосом, глядя при этом на стол, а когда Адриан резко вскочил, она последовала его примеру: — Пойдем.
Она вцепилась в Адриана холодной рукой, а остальные по-прежнему молчали, даже Нино, которая, видимо, поняла, что иногда лучше просто пить лимонад. Тамар вытащила Адриана в прихожую и открыла входную дверь. Только сейчас она посмотрела на него: ее красивые, черные как смоль глаза, с черными длинными ресницами, похожими на темные маркизы, сейчас сверкали яростно и испуганно одновременно.
На улице летала мелкая ледяная пыль и было так холодно, что Адриан обхватил себя слишком длинными и слишком худыми руками. Наверняка в глазах Тамар это выглядело так, словно он собирался завязать их морским узлом.
Он хотел уйти отсюда, немедленно.
Но тут Тамар начала говорить.
Тихо.
Снизу вверх.
— Не причини себе зла, — сказала она.
— Не причини нам зла, — сказала она.
И Адриан испытал то, что всегда испытывают, когда слышат смертный приговор, замаскированный под объяснение в любви. Он ощутил страх — в животе, а не в горле, где это чувство обычно ведет себя как дома. Снаружи все сильнее задувал холодный ветер, снаружи и внутри. И Адриан знал, что снова сказал бы те же самые слова, даже если бы ему пришлось поплатиться за них головой. И он захотел навечно исчезнуть отсюда и отовсюду сразу — прочь, прочь и прочь. Но Тамар продолжала говорить:
— Ты видел старые башни на фотографии?
Сейчас был самый неподходящий момент, чтобы говорить о башнях и о фотографиях. Холодные щеки Адриана загорелись от стыда, он мысленно проклинал Стеллу Мараун, но тем не менее утвердительно кивнул:
— Башни.
— Это оборонительные постройки. Жители Сванети соорудили их много веков назад. Они возвышаются над всеми домами в деревнях и селах, они даже выше церквей. При каждом крестьянском дворе имелась такая башня, в ней люди укрывались от кровной мести. Если ты знаешь, что это такое.
— Может быть, — пробормотал Адриан.
Что это значит, к чему все это? Он хотел немедленно уйти: оборонительные башни — что за чушь!
Но Тамар продолжала:
— А сейчас все эти башни разрушаются. И вдруг понимаешь, как же приветливо они выглядят. У них так же мало сил, как и у всех остальных, и только одна роль — быть грозными. Ты слышишь? Они возвышаются над всеми, но они совсем не грозные.
— Я, пожалуй, пойду, — собравшись с духом, сказал Адриан. Какое ему дело до этих дурацких башен?
Тамар подняла одну бровь, затем резко опустила ее, как нож гильотины, и еще раз повторила:
— Не причини себе зла, большой юноша. Вторую часть она любезно опустила, хотя Адриан смог прочесть в ее глазах черное блестящее «нам» — слово, которое задело его. Нет, на этот раз Тамар не добавила «Не причини нам зла». Но какое это имело сейчас значение — для Адриана мир давно рухнул.
ГЛАВА 8
Не плакать. Просто лежать на полу: словно покойник, ощущать под собой слишком тонкий ковер и холод, царящий повсюду, может быть, рычать — но только коротко, дрожать и сквернословить, из последних сил встать и начать крушить всю мебель, но не плакать, только не плакать: слышишь — ни в коем случае не плакать. Запах лука из кухни, голос матери у телефона, тихий и ниоткуда, собственное сердце — как оно устало аплодирует: сердечно поздравляю, прежде всего здоровья’, и снова холод, снова запах лука, и — нет, лучше не вставать, ни за что не вставать, ни за что не плакать.
Стоп.
Довольно.
Пожалуйста.
Пожалуйста, нет.
Адриан скрючился, превратившись в полумесяц, в темный бесполезный наклонившийся серп; он чувствовал, как кровь устремилась вниз, в правую половину головы, лежащей на твердом полу. Его плечо, правое бедро (там, где ремень), кости и ушибленная нога — все, все болело. И если бы сейчас мимо него пробежал еж, который показал бы ему, как впасть в спячку и целую зиму быть невидимым, —
