Очаковский кризис 1791 года

Установление английской гегемонии в Европе – к этой главной цели сводились действия Британской империи в 1790–1791 годах. Мешала тому Россия, и ее нужно было одолеть, ослабить, заставить отказаться от проведения активной внешней политики. Англия и Пруссия практически навязали тогда ей войну со Швецией, затянувшуюся до 1790 года и поколебавшую русское влияние как в Польше, так и в Европе. А к 1791 году возникла непосредственная угроза войны между Россией и Англией. Ее причины взрастали годами ранее.

В 1760—1770-х годах XVIII века большинство английских политиков, включая крупнейшего из них – В. (Уильяма) Питта-старшего, считали Россию и Англию «естественными союзниками» по целому ряду экономических и международных причин. Россия поставляла на английский рынок лен, пеньку и мачтовый лес. Ввоз пеньки в Англию (без Шотландии) составлял в 1790-х годах 70–75 процентов всего ввоза. Русские товары занимали в те годы первое место в английском импорте [1].

Во внешней политике обе страны стремились к изоляции Франции, в которой назревала пугающая европейских монархов революция. Однако в борьбе России против Турции, против наступления последней на христианский европейский континент английские политические деятели увидели опасность для своих морских интересов. Победы Российской империи в Русско-турецкой войне 1768–1774 годов (разгром П.А. Румянцевым турок при Ларге и Кагуле, их флота Ф.Ф. Ушаковым – в Чесменском сражении, занятие Крыма), которая завершилась Кючук-Кайнарджийским миром, укрепляли ее позиции на Черном море и обеспечивали возможность проникновения в Средиземноморье. Но замена на Ближнем Востоке французского влияния на русское не входила в планы британских политиков. Англия активно выступала против независимости Крыма, Молдавии и Валахии, против передачи России одного из островов в Архипелаге, против свободного прохода ее флота через Дарданеллы.

Ослабевшая на тот момент предреволюционная Франция уже не являлась для Англии серьезным соперником на международной арене, и Турция становилась открытой для английского влияния. Но начавшаяся в 1787 году Русско-турецкая война изменила соотношение сил на Востоке.

Ш.Ф. Клеман. Портрет короля Фридриха-Вильгельма II Гравюра

Не сомневаясь в победе России над Турцией, российский посол в Лондоне граф Семен Романович Воронцов в дипломатической переписке с императорским двором напоминал Петербургу, что в течение шести лет Франция отправляла туда «канонеров, инженеров, строителей кораблей и… офицеров» [2], существенно повысив ее военные возможности. Правда, сама Франция не желала, чтобы Турция воевала с Россией, памятуя, что «сии шалуны скорее могут быть двигнуты, нежели удержаны в начатом движении» [3]. Когда же военные действия начались (в 1787 году Турция в ультимативной форме потребовала от России возвращения ей Крыма и ряда территорий, утраченных в предыдущей войне), Франция обвинила Англию в желании поссорить ее с Россией.

К. Капидаглы. Портрет султана Селима III

А. Рослин. Портрет короля Густава III

Будучи высокообразованным человеком, граф С.Р. Воронцов надеялся, что императрица Екатерина Великая не пошлет российскую морскую эскадру в Архипелаг, оставит Грузию, а на Дунае и Черном море нанесет «наичувствительный вред врагам нашим. Лучше в двух частях тела бить дубиною, нежели палками щекотать по разным частям онаго. Разделяясь, мы везде будем слабы» [4]. Отправляя депеши в Петербург, он предлагал запретить пребывание в Севастополе иностранных консулов, купцов и торговых судов, как это делается в военных портах Англии, Франции, Испании. По его сведениям, там под видом купцов и негоциантов были свиты целые «гнезда шпионов» [5].

Г. Гейнсборо. Портрет Уильяма Питта-младшего

Неизвестный художник. Портрет ГЛ. Потемкина

Во время беседы с английским королем Георгом III граф Воронцов лично убедился в том, что британцы подробно информированы о численности и командном составе русских армий. И даже высказали удивление, что «князь Потемкин имеет превеликую, а граф Румянцов весьма пред оной малую» численность войск [6]. По сведениям посла, Англия активно вооружается, но при этом не собирается воевать с Францией, что для России было бы весьма выгодно. И предупреждал Петербург в мае 1789 года, что при всех достоинствах премьер-министра В. (Уильяма) Питта-младшего, его уме, красноречии, бескорыстии и твердости, он человек с двумя сильными пороками – лукавством и необузданной жаждой власти. Чтобы удовлетворить свое властолюбие, он пожертвует всем, даже интересами Англии. Главное для него – сохранить дружбу королевы, а для этого нужно поддерживать Берлин. Русский посланник ратовал за нейтрализацию, смягчение негативного отношения англичан к России, вызванного правилами так называемого «вооруженного нейтралитета».

А. Бартч. Штурм крепости Очаков в декабре 1788 г. Раскрашенная гравюра

Однако политическая ситуация изменилась в результате успешных военных операций на суше A.B. Суворова (Рымник, Измаил и др.), Г.А. Потемкина (Очаков), Н.В. Репнина (Мачинское сражение) и на море Ф.Ф. Ушакова (Керченское и др. сражения). Еще более она обострилась после того, как Лондон узнал о планах примирения России с Турцией и о возможном создании союза России, Австрии, Франции и Испании в противовес союзу Англии, Голландии и Пруссии. В Лондоне версию о вероятности такого политического сотрудничества усиленно распространяла Пруссия, подчеркивая при этом значимость установления тесных взаимоотношений между Россией и Испанией. Подпитывали ее, скорее всего, сведения о том, что в начале мая 1790 года из Петербурга уехала греческая делегация. Ее члены говорили Екатерине II: «…мы будем тем, чем были наши предки. Руины наши взывают к Вам о нашем величии». Греки намекали на возможность поднять восстание и с помощью России изгнать турок из Европы.

В письме от 4 января 1791 года вице-канцлер И.А. Остерман сообщал С.Р. Воронцову, что английский посланник в России Ч. Уитворт получил из Лондона распоряжение повторить предложение о примирении России с «Портою Оттоманскую… и подкрепить оное уведомлением, что британский двор согласен на учинение равного» [7]. Однако выдвинутые при этом условия были абсолютно неприемлемы для России. Но, не желая усиливать политическое противостояние, Петербург уже в начале февраля просит своего посланника в Британии выступать везде, где это возможно, с разъяснениями и заявлениями, что Россия не собирается посылать флот в Средиземное море и что подобную информацию распространяют те, кто желает поссорить Россию с Англией [8].

В переписке с царским двором С.Р. Воронцов предлагал опубликовать документы, отражающие позиции Петербурга и Лондона по вопросу мира с Портой, с целью доведения их содержания до членов парламента и простых англичан. Императрица одобрила предложение русского посланника, согласившись, что нужно выводить