Шрифт:
Закладка:
– Ваша справа, живить соби, скильки хочете.
Затем посмотрел на нашу готовку и спросил:
– Воду в струмку брали?
Глянул на наши недоумевающие лица и сказал:
– В ручье?
– Да.
– Вона в принципи чиста, але ми в иншому мисци, пишли покажу.
Он двинулся в лес, мы втроём двинулись вслед за ним, шагов через пятнадцать он подвёл нас к вертикальной скальной стенке, в которой была ниша метровой ширины и высоты, подойдя вплотную, увидели, что в нише имеется природная ванна, которая наполнялась водой через трещины в скале. Вода показалась нам удивительно вкусной.
За обедом, переходящим в ужин, обсудили дальнейшие планы, бизнесмену нашему стало ясно, что таскать на своём горбу никому не нужное железо по лесу – затея так себе, решили завтра отбыть в Мукачево, где попытать счастье ещё раз и в случае неудачи распроститься с ним.
Ночью пошёл дождь, который строго указал, что нарушение правил установки палатки чревато – по дну палатки вода лилась потоком. А что сделаешь? Потоки воды со склона были таковы, что хилую канавку по периметру палатки, которую я с трудом расковырял в дернине на скальном грунте, вода попросту перепрыгнула. Хорошо много натаскали много сучьев для костра, переместили их палатку, сложили в три слоя, получился относительно сухой настил, просидели на нём в полудрёме до утра.
Утром зашёл Назар.
– Добрий дощик був, вас не змило?
И, глядя на наши усталые не выспавшиеся лица, произнёс:
– А що ж не постукали, розмистили б вас в синному сараи.
В голосе его звучало неподдельное сочувствие.
Утро было чудесное, Назар нас заверил, что дождя не будет, мы попили чайку, разложили на солнце барахлишко для просушки, подняли дно палатки для тех же целей.
Я прилег в тени на травку, наблюдал, как Юрка ходил к дому и о чём-то беседовал с Назаром, потом они вместе глядели в ручей, потом у Юрки появилась рыболовная снасть, проснулся от громкого разговора – Юрка песочил Надьку, как я понял, он поручил ей сварить уху, а она, не зная тонкостей приготовления, выкинула головы и плавники, и теперь уха безнадёжно испорчена.
Когда я поедал через час вполне приличный рыбный супчик, который сварганила Надежда, мне рассказали, что я проспал море интересных событий: во-первых, поскольку Надька мыла посуду по той же технологии, как и в Ужгороде, остатки нашей лапши на дне ручья спровоцировали наплыв в ручей стаи мелких рыбёшек; во-вторых, Юрка, попросив у Назара снасть, наловил треть здорового котелка этих рыбок, остальное – про то, что Надька сплоховала с ухой, – я уже слышал. Сняться с лагеря мы решили на следующее утро.
На железнодорожной станции Юрка заявил:
– Денег мало, едем до Мукачево, но билеты берём до ближайшей станции.
– Так ссадят же контролёры.
– Во-первых, контролёры не каждую электричку шмонают; во-вторых, не ссадят, я их уболтаю; а в-третьих, если ссадят, сядем на следующую и доедем.
Мы так и поступили – взяли билеты до ближайшей остановки, сели в электричку и доехали на ней до Мукачево. И в самом деле – контролёры шерстили не все электрички.
Сойдя с электрички, первым делом навели справки, где тут торгуют автозапчастями, на нашу удачу, торговали на рынке, который находился относительно недалеко. Увы, и здесь нас ждала неудача, моё предложение выкинуть весь автохлам прямо на рынке Юрка отверг, ему хотелось пафоса, и мы отправились к Латорице, речке, протекающей через город, где Юрка с озверением начал метать запчасти в водную гладь. Наверно, такое же выражение лица было у отца Фёдора из романа Ильфа и Петрова, когда он понял, что бриллиантов в стульях, за которыми он охотился по всей стране, нет. Но на жемчужину своего загашника – генератор – рука у него не поднялась, и самом деле, такая вещь. Да там одной меди на две поллитры, и что ж, её тоже, что ли, в воду? Покрутил в руках и сунул снова к себе в рюкзак.
Вернувшись на вокзал, мы сдали рюкзаки в камеру хранения и отправились осматривать город, где, разглядывая какой-то полуразрушенный замок, столкнулись нос к носу с тем самым мужиком, с которым у Юры возникли тёрки в очереди за хлебом в Ужгороде. Мы вежливо поздоровались, мужик ответил не менее корректно, но выражения счастья от нашей встречи я на его лице не увидел.
Набродившись, чтобы не заморачиваться с готовкой, перекусили в какой-то недорогой столовке, забрали рюкзаки, дошлёпали до полянки около Латорицы, поставили палатку и завалились спать.
Утором нас разбудил шум проезжающих машин и разговоры проходящих людей, выбравшись из палатки, мы с удивлением обнаружили, что расположились в парке в черте города недалеко от какой-то довольно оживлённой дороги.
Собрались по-скорому и, не мудрствуя лукаво, отправились на вокзал, по апробированной схеме сели в электричку и укатили, если мне не изменяет память, в Хуст.
Нам немного не повезло, ссадили нас где-то на предпоследней остановке, мы, признаться, не шибко огорчились, немного размять кости тоже неплохо, двинули пешком в направлении города. По дороге, перейдя по мосту через какую-то речонку, спросил старушку на противоположной стороне:
– Как река называется?
– Река.
– Да я понимаю, что это река, а как она называется?
Старуха мне со смехом:
– Река.
Вот, думаю, до чего же тупой народ, то ли все хохлы такие тупые, то ли это бабка от старости совсем с глузду съехала, и ржёт как сивая кобыла.
– Бабуленька, это я понимаю, вот это река, – и указал рукой на реку, – а название у неё какое? Как речка-то называется?
Бабке уже плохо стало от хохота, стоит, согнулась и опять за своё:
– Река.
Я понял, старушка не в себе, добавил ходу, чтобы своих догнать, оглянулся на бабку, жива ли, а то так ржала, а не молоденькая уже, далеко ли до греха? Глянул, а на бережке указатель с надписью: река «Рiка», шкандыбаю и размышляю: бабка, наверно, думает: до чего тупые эти русские туристы – эта самая «Рiка» по-русски звучит «река». Жизнь.
Местечко для бивака выбрали отличное – на холме, вблизи деревьев, внизу река. Поставили палатку, с костерком решили повременить, очень хотелось окунуться – с этими электричками, походами немного запсивели, решили помыться, постираться, искупаться, проветриться, отдохнуть у воды. Пошли в шортах, всё своё барахло мы
