Шрифт:
Закладка:
Инна массировала кожу Лии в самом низу живота, обвисшую и словно бы опухшую. Она терла все сильнее и сильнее, по мере того как боль усиливалась и опускалась. А затем повитуха взяла руку Рахили, положила ее на живот роженицы и показала, как правильно нажимать, направляя плод вниз - мягко, но сильно, - когда придет время.
- В тот день я впервые в жизни увидела, как появляется на свет ребенок, - говорила Рахиль, - и испытала настоящее потрясение. Никогда прежде я не забывала о себе, но в этот момент думала лишь о происходящем вокруг. Я призадумалась о своей матери, которая много раз присутствовала при родах, о женщине, чьи руки направляли в этот мир столько душ, но которая умерла, дав мне жизнь. У меня не было времени жалеть себя, потому что внезапно красный пузырь вырвался наружу между ног Лии, и почти сразу хлынул поток окровавленной воды.
Лия попыталась встать, но Инна запретила ей сходить с кирпичей.
- Все хорошо, - сказала она, - он сейчас придет к нам.
Лицо Лии покраснело от усилий, а оба глаза - голубой и зеленый - буквально выкатывались из орбит. Ноги ее дрожали - казалось, бедняжка вот-вот рухнет, и лишь благодаря усилиям Зелфы и Рахили роженица удерживалась в прежнем положении. Затем Инна велела Билхе сменить Рахиль, которой предстояло принять ребенка на руки, потому что, как известно, такая кровь может обновить и оживить чрево женщины. И Рахиль искупалась в водах жизни.
Лия издала гортанный вопль и произвела на свет сына. Он был таким крупным, что Инна и Рахиль вместе поймали его, и мальчик сразу закричал - еще до того, как головку его подняли вверх. Не понадобились стебли камыша, чтобы очистить младенцу нос и рот. Женщины смеялись от радости и облегчения, слезы текли по их лицам.
Они передавали младенца из рук в руки, обтирали его, целовали, разглядывали ножки и ручки, голову, крошечное мужское естество. Все болтали разом, производя шума больше, чем обычно удается шести собравшимся вместе женщинам.
Иаков снаружи поинтересовался, есть ли новости.
- Ты стал отцом, - отозвалась Инна. - Но пока ступай прочь. Мы пришлем за тобой, и тогда ты увидишь сына, своего первенца, только дай нам сначала все закончить.
Они слышали, как Иаков кричал от радости, убегая, чтобы поделиться новостью с Лаваном и Рути, как лаяли его собаки.
Из тела Лии выпал послед, сама она буквально засыпала от изнеможения. Инна заставила ее попить воды и немного поесть, а затем положила ей на грудь ребенка. Мать и сын тут же уснули, а сестры прикрыли их одеялом. Ада смотрела на дочь и внука, рассеянно улыбаясь, а потом и сама задремала. Инна завернула послед в старую тряпку, и с наступлением темноты его закопали в восточной части бимы, перед божеством, - в честь перворожденного сына.
Несколько часов спустя Лия проснулась и дала ребенку имя - Рувим. Это имя напоминало возглас радости, оно должно было отгонять злых духов и оберегать младенца от всех бед. Однако у Лии не было особых причин беспокоиться: мальчик родился крепеньким. Послали за Иаковом, и тот с огромной нежностью приветствовал сына. Однако когда Иаков покинул шатер, его счастье словно бы испарилось. Голова молодого отца поникла на грудь, отягощенная мыслями о том, что ему предстояло совершить. Согласно семейной традиции, мальчику надо было сделать обрезание, и Иаков оказался тут единственным, кто имел на это право. Он не мог дать нож в руки Лавану, он вообще не хотел, чтобы тот прикасался к младенцу. А никто в деревне или в окрестностях не знал, как проводится этот обряд. Оставался только он сам.
Иаков видел, как отец обрезает крайнюю плоть у младенцев- сыновей своих работников; он не отворачивался и не кривился, когда тот делал это. Но сам за такое никогда не брался. Теперь же Иаков призадумался: насколько внимательно он следил за всеми действиями отца, за тем, как тот обрабатывал рану.
Разумеется, он очень переживал, ведь дело касалось не кого-нибудь, а его родного сына.
Однако деваться было некуда, и Иаков начал приготовления, за которыми наблюдала Зелфа, немедленно сообщавшая обо всем Лии, - той становилось дурно от одной мысли о том, что ждало ее ребенка, ее сокровище. Рувима положат на алтарь бимы и искалечат! Именно так ей тогда представлялось. Небольшая складка кожи на пенисе ничего не значила для нее. Хотя, если задуматься, обрезанный член Иакова выглядел лучше, чем необрезанные, которые Лия порой видела мельком: он был чище, аккуратнее, даже отважнее. Сейчас крошечный покров на кончике члена ее сына служил в Красном шатре предметом шуток. Однажды Лия даже заявила, что нарисует углем рожицу вокруг пениса Рувима - и когда Иаков придет обрезать сыну крайнюю плоть, то выронит нож от удивления. Женщины так и покатились от смеха. Но несколько дней спустя шутки прекратились, Лия стала плакать, прижимая мальчика к груди и касаясь пальцами нежных завитков на макушке младенца, смоченной солью ее слез. Однако Иаков был ее мужем, и она не собиралась восставать против обычая его отца. «Ничего страшного: Иаков же пережил обрезание, - снова и снова повторяла она сестрам, больше чтобы успокоить себя, нежели их. - И его отец Исаак тоже, и его дед Аврам». Тем не менее, молодая мать трепетала при мысли о боли, которую предстоит пережить ее ребенку, и о грозящей ему опасности. А то обстоятельство, что Иаков не имел в этом деле никакого опыта, лишь усугубляло ее состояние.
