— У меня есть время, — говорит мне Константин, таща меня к маленькой черной машине, припаркованной в тени снаружи.

Время для чего? Я хочу спросить его. Но правда в том, что у нас полно времени, чтобы сделать, черт возьми, что угодно. Я полностью в его власти, а этот человек жаждет мести.

Я пытаюсь заметить, где мы находимся, но не могу. Я никогда в жизни не видела это место, и у меня отчетливое ощущение, что оно одновременно и пустынное, и обитаемое. Когда мы направляемся к машине, я вижу покосившуюся старую стальную вывеску.

«Мясник и сын».

Запоминаю.

Он думает, что я имею какое-то отношение к своему отцу и работала с ним, чтобы получить информацию. Что-то подсказывает, он не поверит, что мой отец даже не знал, что я была там. Он встретился со своими братьями и, вероятно, с некоторыми нейтральными союзниками или друзьями, которые также должны ему услуги. И он хочет что-то сделать с Петровым?

Что он сделает со мной?

Он открывает дверцу блестящей черной машины. Я не знаю марку автомобиля, но от него веет роскошью и изяществом, салон из матовой кожи цвета слоновой кости, блестящие хромированные вставки и вместительный салон. Однако я здесь не для того, чтобы восхищаться машиной. Он бесцеремонно бросает меня на пассажирское сиденье.

Я наблюдаю, как он обходит машину и открывает дверь со стороны водителя. Садится со вздохом удовлетворения. Бьюсь об заклад, приятно снова сидеть на водительском месте. Двигатель оживает и мурлычет, когда он поворачивает ключ.

И все же он ничего не говорит. У меня так много вопросов и так мало ответов.

Я смотрю, как он достает что-то из своей сумки, протягивает руку и завязывает это, как повязку, вокруг моих глаз. Я погружаюсь во тьму. Лучше так, чем в замкнутом пространстве, но я все равно ненавижу это чувство. Предполагаю, мне не позволено видеть, куда мы едем дальше. Вероятно, в безопасное место для таких людей, как он.

Я вздрагиваю при звуке его голоса, потому что не ожидала, что он заговорит.

— Ты можешь сказать, что невиновна, Клэр. Можешь сказать, что твой отец не окружной прокурор или что ты нихрена не знаешь о его планах, — я вздрагиваю от ощущения его руки на моей ноге. — Но знай… я очень, очень хорошо разбираюсь в искусстве допроса заложников. На самом деле, мое братство часто вызывает меня только для того, чтобы выполнить эту работу. Можно даже назвать это моей специальностью.

Я знала это. Это было понятно лишь по его взгляду, даже когда он был в цепях по другую сторону стола.

Мой желудок сжимается. Он может допрашивать меня сколько угодно, но я не дам ему желаемого ответа, потому что не могу.

Я замираю, когда его рука перемещается дальше вверх по моей ноге. Он отталкивает мое платье в сторону.

— Ты надела это, чтобы подразнить меня, не так ли? — я не отвечаю. Подпрыгиваю, когда он резко шлепает меня по ноге. — Отвечай, когда я задаю тебе вопрос. И позволь спросить еще раз. Ты сделала это нарочно? Платье. Волосы. Весь наряд, просто чтобы показать, насколько ты крутая?

Я абсолютно точно сделала это нарочно.

Думаю, прежде чем ответить, но в конце концов киваю головой. Да. Да. Я именно так и сделала.

— Это был очень плохой поступок. У тебя какой-то заскок на «плохую девочку», Клэр?

Я даже не знаю, что это такое.

Качаю головой из стороны в сторону.

Когда он прищелкивает языком, я вздрагиваю.

— Клэр, не лги, или мне придется наказать тебя. Ты лжешь мне?

Я яростно мотаю головой из стороны в сторону. У меня нет заскоков о плохой девочке или как там, черт побери.

— Ты уверена? — говорит он с низкой насмешкой, почти мурлычет. — Ты не возбуждаешься, когда думаешь о наказании?

Я задыхаюсь из-за кляпа, когда его большой палец перемещается к внутренней стороне бедра, мои чувства усиливаются с завязанными глазами. Он проводит большим мозолистым пальцем по нежной коже.

— Я не буду допрашивать тебя так, как допрашивал бы мужчину, Клэр, — я почти слышу улыбку в его голосе. — Нет, маленькая птичка. Для тебя у меня есть на примете совсем другие методы.

Он угрожал мужику на складе, который хотел причинить мне боль. Что же тогда он имеет в виду?

Он защитит меня ото всех, кроме себя?

Глава 7

Константин

Очень приятно снова оказаться среди своих братьев.

У меня были друзья внутри DesMax, но ничто не сравнится с моим внутренним кругом солдат. Люди, которые отдали бы за меня свои жизни. Те, кто повинуется беспрекословно. Которым можно доверить даже свои самые мрачные приказы.

Они хотели наброситься на Клэр, как волки на свежее мясо.

Они чертовски презирают ее отца, особенно Юрий. Валенсия приказал полицейским жестоко обращаться с его братом во время допроса. Либо копы зашли слишком далеко, либо они сделали именно то, что просил Валенсия — короче, они проломили череп его брату, и тот умер в своей камере той же ночью. В городе заявили, что у брата Юрия было «ранее существовавшее заболевание», и копам не предъявили обвинений в убийстве, не говоря уже о самом Валенсии.

Юрий с удовольствием сделал бы то же самое с Клэр: сковал бы ей руки наручниками за спиной, избил до синяков и выбросил на порог дома ее отца.

Но никто, блять, и пальцем ее не тронет.

Никто, кроме меня.

Я решил, что Клэр принадлежит мне в тот момент, когда она вошла в ту комнату. Когда она села за стол напротив меня. Когда я услышал, как она произносит мое имя своим низким, чистым голосом.

Я захотел ее, как только увидел.

Тот факт, что ее отец — мой враг, только делает все еще более восхитительным. Добавляет порочности моей похоти, как перец к стейку.

Я уверен, Валенсии сообщили, что его дочь пропала, и именно я забрал ее.

Он пошлет целую флотилию копов в Пустошь, чтобы попытаться выследить нас.

Он будет бесчинствовать в моих казино, в моих стрип-клубах, на моих складах.

Но не найдет Клэр.

Потому что я везу ее в гораздо более безопасное место.

Где-нибудь, где мы двое сможем по-настоящему узнать друг друга. Именно так, как хотела моя маленькая птичка.

Я завожу двигатель «Бентли» Юрия. С удовольствием снова сел бы за руль своего «Мазерати», но, к сожалению, он