Злость усилилась. Видимо, по моему взгляду отец понял, что именно я обо всем этом думаю.

– Ты не имел права этого делать, – угрожающим тоном проговорил я, скользнув глазами по лежащему передо мной конверту.

– Я знаю. Но с моей стороны есть только благие намерения. Если Алиса – моя внучка, я хочу принимать участие в ее воспитании.

– А ты спросил об этом ее? А лучше – ее мать?

– Девочке у нас нравится. Она играла с Чарли, бегала по дому счастливая и довольная.

– И что? Это не повод делать подобные вещи за спинами едва знакомых тебе людей.

– Я не сделаю ничего плохого. Но, как уже сказал, хочу стать Лисенку дедом, если она все же твоя дочь.

Взяв конверт, я стал размышлять, что с ним делать. Правильнее всего, наверно, просто уничтожить, но предварительно позвонить в лабораторию и поинтересоваться, с какого хрена они делают анализы, если вторая сторона не в курсе событий?

А вдруг отец прав? Вдруг Алиса и впрямь родилась после моего непосредственного участия в процессе ее зачатия?

Я вспомнил, как тварь-коллектор напал на Эмму… а если бы они не погнушались, и на ее месте оказалась бы Лиса? Черт! Руки сами по себе сжались в кулаки. Мне плевать было бы в этот момент, какая степень родства у меня с Алисой – глотку бы любому перегрыз, кто пожелал бы девочке зла.

Но… но если она все же моя дочь, я сделаю все, чтобы Эмма с Лисенком переехали в нормальные условия. Чтобы девочка получила отличное образование. И у меня уже не будет повода пытаться раз за разом сломить сопротивление Эммы. Просто потому, что я буду иметь на Алису точно такие же права.

– Прежде чем я открою этот конверт, я хочу получить от тебя заверение, – мрачно сказал я, принимая решение.

– Заверение в чем? – откликнулся отец, на лице которого появилось выражение облегчения.

– В том, что ты не станешь идти напролом, если вдруг являешься дедом Алисы. Не станешь нестись к ней с места в карьер, чтобы осчастливить новостями.

– В этом ты можешь быть уверен.

– Хорошо.

Я все же помедлил, прежде чем вскрыть конверт. Ощущение, что прямо сейчас моя жизнь может измениться на сто восемьдесят градусов, било по нервам. Но я уже понимал – я узнаю, что там, в любом случае.

Вынув из конверта листы, пробежал их глазами и застыл на месте. Проморгался и снова всмотрелся в строки.

– Я так и знал, – выдохнул папа, и я поднял на него глаза.

Алиса была его внучкой… и если у Лены вдруг не случилась амнезия, которая привела к тому, что сестра родила ребенка несколько лет назад и об этом благополучно забыла, то Лисенок оказалась моей дочерью! Дочерью, мать-перемать!

– Как так вышло, что ты был не в курсе? – нахмурился отец, забирая из моих рук результаты экспертизы.

Хороший вопрос. Представил женщину невестой, а на деле она оказалась матерью моего ребенка, от которого я тут открещивался, как черт от ладана.

– Алиса пришла ко мне несколько дней назад, – проговорил тихо после небольшой паузы.

– Пришла? Сама?

– Да.

– Дела…

Именно так. Она говорила мне правду. Маленькая рыжая девчонка со смешной длинноногой куклой.

– Сказала, что я ее отец.

Я посмотрел на папу, размышляя о том, стоит ли выкладывать всю правду.

– Значит, ты все же знал? – вскинул он бровь.

– Нет. Я не помню, чтобы когда-либо спал с Эммой. Да и она отрицает, что Алиса моя дочь.

– Почему? Она же вроде как…

Он нахмурился пуще прежнего, я покачал головой.

– Нет. Не вроде как. Мы друг другу никто, ну, были до этого момента. – Хмыкнув, я посмотрел на бумаги.

– Так… и что ты собираешься делать теперь? Просто расскажешь все Эмме? Она… тоже не помнит о вашей близости?

Хм, хороший вопрос. И теперь, когда у меня в руках были доказательства того, что с Эммой я все же когда-то переспал, мне стало втройне интересно, при каких обстоятельствах и когда это произошло.

– Да, я просто расскажу Эмме. И просто спрошу у нее, как мы так умудрились переспать, что оба этого не помним.

Нет, я, конечно, никогда не получал жалоб от своих пассий после совместно проведенных ночей, но чтобы вот так, до беспамятства…

Поднявшись, я забрал у отца документы и положил их в конверт.

– Куда ты сейчас? – встревожился он.

– Пока домой. Сегодня уже не время для визитов. Я позвоню тебе сам, – сказал отцу и вышел из гостиной.

Да, прямо завтра вместо работы поеду к Эмме и все выясню. И если она соврала мне о том, что ничего не знает о моем отцовстве, мне будет очень и очень интересно разузнать одну вещь. Что же эту женщину настолько отталкивало во мне, что она предпочла солгать и оставить Алису без отца, а меня – без дочери?

– Мама, а можно я?

Алиса протянула руку к половнику, чтобы зачерпнуть из кастрюли смесь для блинчиков. Это было что-то вроде нашего личного ритуала – вместе готовить, когда появлялась такая возможность. И сегодня был как раз тот самый случай.

– Только аккуратно, – улыбнулась я. – Не пролей на плиту и сама не обожгись.

Я смотрела, как дочь аккуратно заливает в блинницу тесто, от усердия прикусив губу и сосредоточенно хмурясь. Теперь, когда я знала ее отца чуть лучше, чем в нашу первую встречу, ловила сама себя на том, что невольно подмечаю сколь многое в ней было от Крамольского.

Когда в дверь позвонили, я впервые за последнее время не испытала испуга. Недавний платеж должен был на некоторое время успокоить коллекторов, да и обещание Влада разобраться с этой проблемой почему-то внушало мне спокойствие. Хотя он, вероятно, уже успел о нем забыть.

Заглянув в глазок, я невольно улыбнулась. Крамольский был легок на помине! Оправив платье, я открыла дверь и, едва успел Влад поздороваться, как на звук его голоса маленьким ураганом в прихожую влетела Алиса. Слегка растрепанная, со следами муки на лице, но бесконечно милая и трогательная. Я подняла взгляд на Крамольского и задалась вопросом – неужели он может не захотеть быть ей отцом? Впрочем, как бы там ни было, а я должна была ему все рассказать. И оставалось только надеяться, что Влад воспримет это… как? Я сама не могла сказать. Просто надеялась, что от таких новостей он не сбежит куда подальше, разбив Лисе сердце.

– Папа! – воскликнула дочь восторженно, и в этот раз я не стала ее осаживать.

Вместо этого с удивлением наблюдала за реакцией Влада. Она была какой-то… иной. Сначала он вздрогнул, а потом сделал то, чего я совсем не ожидала – раскрыл Алисе объятия.

– Привет, Лисенок.

Что-то в нем изменилось, я видела это. И почему-то испытывала тревогу. Как оказалось – не зря.