Мы бежали по тропинке, как вдруг, тропинки стало две!

– Знаешь, дорогая, - заметил кот, приобняв меня. – Я тут подумал и решил. Я слишком молод, чтобы быть отцом! Мне всего лишь несколько тысяч лет. Но я обещаю честно платить алименты!

Я попыталась что-то возразить, но не успела.

- Эй! – крикнула я, понимая, что кот просто исчез. Вот как стоял на месте, так и исчез. Я осталась одна в страшном лесу, стоящей на узенькой поросшей травой тропке.

Мамочки!

Глава двенадцатая

Над головой что-то лихо ухнуло, заставив сжаться. А потом в кустах послышался подозрительный шорох. От этого шороха я подскочила, как ужаленная, дернулась и стала пятиться спиной к дереву.

В кустах снова что-то зашуршало, причем так, угрожающе. Я не выдержала и бросилась наутек.

Я осознала, что за мной никто не гонится только тогда, когда тропинка исчезла, а я остановилась, тяжело переводя дух.

- Я тебя не съем! – послышалось рычание за кустами. Я осторожно подкралась, раздвигая колючие ветки.

- Я фнаю, ты хочефь меня фъефть, - замогильным голосом произнесла Анжела, напрочь отбивая аппетит. – Я тебе пефенку фпою!

«Похоронную!», - добавила я мысленно, содрогаясь от голоса Анжелы.

- Я от бабуфки уфел… - послышалась жуткая песня, которой впору озвучивать фильм ужасов. Странно, как мне на пути не попадались седые звери?

- Я от дефушки уфел! – продолжала Анжела, срочно требуя отдать ее в музыкальную школу по классу барабана. Голос у нее был неразборчивый, словно во рту что-то было.

- Пусти меня, колобок, - визжал голос, а я видела, как огромный волк пытается убраться с дороги. Но не мог в силу того, что его зубами за хвост держал наш колобок. – Помогите! Спасите!

Я бросилась на тропинку, видя пытаясь отбить волка от исчадья кулинарного ада.

- Пусти его! Фу! Фу! Нельзя! – пыталась я разомкнуть челюсти, пока волк трясся и выл в качестве аккомпанемента. – Рано тебе еще всякие торчащие и пушистые органы на букву «х» в рот брать! Пусти бедного волка!

Через пару минут отчаянной схватки, счет был один – ноль! Волк с весьма лысым хвостом дернул в самую чащу, а Анжела сплюнула шерсть, собираясь покатиться дальше.

- Вернись! – дернулась я, понимая, что ребенок совсем от рук отбился!

Тропка уводила в густые дебри, пока я мчалась вперед, наперерез. И тут меня осенила гениальная идея.

- Колобок – колобок! Я тебя съем! – выдала я, выпрыгивая из кустов и глядя на черный шар, который остановился, как вкопанный.

- Не ешь меня… - замогильным голосом произнесла Анжела, намекая, что неизвестно кто еще заработает себе несварение в результате нашей встречи. – Я тебе песенку спою! Я от дедушки ушла… Я от бабушки ушла…

- Ой, что-то я не слышу! Может, на пенек заберешься! Так мне лучше слышно будет! – вздохнула я, понимая, что могу спугнуть ее в любой момент. Она у нас девочка ранимая, так что тут нужно осторожно.

«Проклятый кот!», - дернулась я, вспоминая, как он меня бросил в этом страшном лесу одну. А потом вспомнила умопомрачительный поцелуй, от которого дрожат колени и мысли разлетаются, как птицы с ветки. «Еще раз проклятый кот!», - скуксилась я, видя, как ловко запрыгивает Анжела на пенек и продолжает список своих жертв.

- Я от зайца ушла, я от медведя ушла… - пела она жутким голосом, пока я подозревала, что где-то лежит дохлый медведь.

- Ой, не слышу! – продолжила я. – Совсем не слышно! Может, на руки прыгнешь? Так лучше слышно будет?

Анжела с детства тянулась к славе и людям, поэтому запрыгнула мне на руки.

- Ура! Я поймала! – ликовало что-то внутри меня, как вдруг меня тяпнули за руку!

- Держи ее! – послышался голос кота.

Ага! Попробуй! Колобок выскользнул из рук и стремглав устремился в лес. Кот бросился за ним, а потом остановился, возвращаясь ко мне. В руках у него был клубок.

Я смотрела на отпечаток острых зубов на руке, не понимая, откуда в колобке такой стоматологический потенциал.

- Руку сюда давай! – дернул меня за руку кот, разрывая рубаху и заматывая мне руку. Я стояла и смотрела на то, как он бережно завязывает узелок.

- Ты же сказал, что ушел? – прищурилась я.

- О, я тут подумал и решил вернуться! А что отцы не возвращаются обратно в семью? – усмехнулся кот, вручая мне обратно перевязанную руку. – Шучу. Я за клубком мотался. Чтобы узнать верный путь!

Только сейчас до меня дошло, что в глубине, среди яда, гадких улыбок, наглых высказываний и всего-всего-всего, что так манит женщин, скрывается что-то хорошее. Маленькое, светлое и заботливое. И вместо того, чтобы броситься за колобком и за деньгами, он решил перевязать мне руку.

Я умиленно смотрела на повязку, а потом переводила взгляд на кота.

- Не обольщайся! Просто ловить его тебе! – послышался все тот же наглый и бесцеремонный голос.

И все очарование заботы куда-то сникло.

Кот бросил клубок на тропинку, а тот весело поскакал, разматывая нитку.

Мы бежали за ним, пока я высматривала нашего колобка.

- Анжела! – крикнула я, в надежде увидеть, если ни ее саму. То хотя бы седое бесхвостое зверье, требующее моральной компенсации за причиненные страдания и увечья.

Клубок водил на по лесу до самой темноты.

- Трудно найти подгорелого колобка в темном ночном лесу, - усмехнулся кот, когда клубок повел нас на развилке направо.

Мы плутали, плутали, как вдруг клубок размотался и в последний раз приподнял тонкую нить, показывая что-то вроде: «Примерно туда!».

- Ладно, - послышался недовольный голос кота. – Возвращаемся!

Я опомниться не успела, как очутилась возле знакомого дуба, возле которого собралась очередь. Три богатыря, две девицы – красавицы, наминающие платки и косы, один лихой молодец с шапке с пером и еще куча народа, срочно требующего либо обменять свое барахло на деньги, либо купить «то, не знаю что!».

- И где вас носило! – капризным голосом произнесла одна из девиц, уперев руки в боки. Ее драгоценный кокошник сверкнул при свете нашей … «витрины».

Глава тринадцатая

- У нас был обеденный перерыв! Нас чуть не съели! – огрызнулась моя усталость.

Кот? Где кот? Ну понятно! Нет