<Pelevin> carcass: Если возникают сомнения в том, существуешь ли ты реально, можно провести несколько простых экспериментов. Например, сеть на гвоздь или на горячую конфорку плиты.

<_carcass_> Пелевин: Это будут только ощущения.

<Pelevin> carcass: Дело в том, что мы все равно говорим не о самих ощущениях, а об их описаниях. А поскольку описаний ощущений ограниченное количество, может случиться так, что одному описанию соответствует несколько ощущений…

<Parker> Пелевин: А Вы не испытываете сомнений по-поводу того, что Вы делаете? У Вас нет неудовлетворенности словами?

<Pelevin> Паркер: У меня гораздо больше сомнений по поводу того, чего я не делаю. У меня постоянно есть ощущение, что я не делаю чего-то, что нужно делать.

<Parker> Пелевин: Мне кажется, что как раз сомнения в несделанном легче. Гораздо труднее, когда не нравится читать собственный текст.

<Pelevin> Parker: У меня бывает по-разному. Некоторые тексты нравятся, некоторые нет. Но я их не перечитываю. Лучше читать что-нибудь еще, чем свои собственные тексты.

<DK-Sqrt> Пелевин: Ну, про дзен после «Чапаев и Пустота» понятно… А как вы относитес к христианству?

<Pelevin> DK: Я еще не настолько ошизел, чтобы иметь какое-то отношение к христианству.

<r_l> Просьба к ВП, или к бабаю, или к Кубу — опишите, please, ВП. А то портретов нет…

<babaj> r_l: ВП безумно хорош собою. Очень сексапилен, умен и вообще похож на меня;)

<fiz_i_len> Пелевин: А вам «Жизнь насекомых» Чапека нравится?:)))

<Pelevin> fiz_i_len: Я про нее читал только в какой-то критической статье английской. Сам я ее не читал.

<fiz_i_len> Пелевин: А какое вы сами насекомое — мотылек?

<Pelevin> fiz_i_len: Я? Ой, не знаю. Я про это не думал. Я скорее богомол-агностик.

<DK-Sqrt> Пелевин: Можете ли вы назвать хоть несколько книг, которые оказали на вас самое большое влияние?

<Pelevin> DK: На вопрос о влияниях можно ответить только таким образом: если ты понимаешь, что какая-то книга оказала на тебя влияние, то сам факт этого понимания это влияние нейтрализует. По-моему, правильней говорить о книгах, которые тебе нравятся-не нравятся.

<DK-Sqrt> Пелевин: Ну, а какие в таком случае нравятся?

<Pelevin> DK: Их очень много, а когда их очень много, сложно выбрать. Боюсь кого-нибудь обидеть. Но вообще весь джентльменский набор, который в таких случаях называют, мне безумно нравится. Вообще всем могу порекомендовать книгу Роберта Пирсига «Лила» и его первую книгу… Это замечательный пример приключенческой литературы, где приключения происходят не с людьми, а с идеями.

<r_l> Пелевин: А какие самые неприятные книги современных прозаиков приходилось читать в последний год?

<Pelevin> r_l: Мне, слава богу, не приходится читать неприятных книг. Я не работаю критиком, если книга неприятная, я ее просто не читаю.

<fiz_i_len> Пелевин: А неприятность книги вы по обложке определяете?

<Pelevin> fiz_i_len: Нет, я вообще не занят поиском интересных книг, просто обычно доходят слухи о том, что что-то стоит прочитать, и тогда это читаешь.

<babaj> Пелевин: Как вы относитесь к творчеству Мамлеева? В некоторых моментах вы довольно сильно близки — и идейно, и стилистически.

<Pelevin> babaj: Это не мне судить. Вообще я Мамлеева раньше очень любил, просто давно не перечитывал… Со мной недавно произошел удивительный случай. Я стоял около Олимпийского, а мимо меня шел бомж, который нес целый ящик гнилых овощей. Я посмотрел на него и понял, что он не несет никакой метафизической истины, а только гнилые овощи… Мамлеев — очень умный и добрый писатель, но у него многое построено на шокинге…

<Vedushij> Катечка заранее спросила: Ника из одноименного рассказа — ваша первая любовь?

<Pelevin> Нет, она существует только в рамках рассказа, а «я» там не я, а так называемый лирический герой.

<Katechka> Пелевин: Скажите, а в чем принципиальная разница между стуком колес в «Желтой стреле» и стрекотанием цикад, которое слышит герой в конце рассказа?

<Pelevin> Катечка: Я могу только сказать, что я потрясен такой глубиной мышления. Но сказать мне совершенно нечего.

* Katechka смеется удовлетворенно

<Fenefeta> Ой, ВП, а расскажите, пожалуйста, про любовь. Вы часто влюбляетесь?

<Pelevin> Fenefeta: У нас уже начинается онлайновый секс, я на это сегодня не рассчитывал.

<Levon> Пелевин: Что такое, по-вашему, нетсекс?

* Levon пробудился и аж глазки заблестели

<Pelevin> Levon: нетсекс — это, по-моему, механизм самовоспроизведения модемов.

<karlsonn> ВП: Вопрос, как может показаться на первый взгляд, не по теме: а что вы любите кушать?

<Pelevin> karlsonn: Я очень люблю следующее блюдо: берется банка лосося, майонез, разрезаются два яблока на мелкие кусочки и все это смешивается. Можно добавить рис или картошку.

<guterm> Пелевин: насколько ваши произведения являются закодированным изложеним дзен? Что есть буддизм конкретно для вас — культурная традиция или религия?

<Pelevin> guterm: Во-первых, я себе не представляю, что такое закодированное изложение дзен. У дзен вообще никакого изложения нет, он не излагается. Буддизм — это система правил обращения с окружающим миром и с самим собой. И в буддизме существуют разные традиции.

<Parker> Mr.Пелевин: Вам хочется получит Нобелевскую премию?

<Pelevin> Parker: А что, есть варианты?

<DK-Sqrt> Пелевин: В ваших книгах очень сильное антикоммунистическое начало. После чего вы их стали так ненавидеть?

<Pelevin> DK: Коммунистов? Я их не ненавижу. Я не могу сказать, что я ненавижу коммунистов, но я не люблю коммунизм — я при нем вырос.

<paravozov> ВП: «Принц Госплана» был некой чертой под некоторой компьютерной эрой, теперь пришла Сеть — будет ли новое концептуальное произведение о Сети?

<Pelevin> paravozov: Не знаю, как получится.

<Levon> Пелевин: У меня есть еще вопрос — музыка. Которая вам нравится. В частности, касательно групп «АукцЫон» и «Вопли Видоплясова».

<Pelevin> Levon: У «АукцЫона» мне нравится песня про «я сам себе и небо, и луна». А вообще мне нравится музыка где-то до 80-х.

<paravozov> ВП: Фраза о том, что кокаин с водкой обжигает горло — это личный опыт?:)

<Pelevin> paravozov: На провокационные вопросы в реальном времени не отвечаем.

<dimok> Пелевин: Ааа:) Вот она, реальность — «реальное время».

<Anya> Mr. Пелевин: Если описанный вами механизм разрушения структуры языка «не словами» настолько эффективен, то почему мы все на нем говорим? Есть ли какие-то защитные механизмы?

<Pelevin> Anya: А что за механизмы разрушения структуры языка? Откуда это?

<Anya> Пелевин: А это из вашей же статьи «Зомбификация, или Попытка антропологического анализа»…

<Pelevin> Anya: Просто тот механизм сейчас уже неактуален. Сейчас происходит тот же процесс, только с другой терминологией — переназначение понятий. Например, когда убийцу называют киллером, это меняет его статус, социализирует его. Идет переназначение понятий с целью придать