***

- Поднимись ко мне в кабинет, Катя. Нужно поговорить.

При одном только взгляде на Давида я понимаю, что соскучилась. Сердце наливается приятным теплом, дыхание спирает и становится неровным.

Я вообще достаточно быстро привыкаю к людям и сложно отвыкаю. Помню, когда мне было восемь, в наш детский дом пришла работать молодая воспитательница. Она была доброй и веселой и почему-то среди всех воспитанников выделяла именно меня. Украдкой дарила шоколадки, заплетала косы и несколько раз забирала к себе в гости. Она жила одна – без мужа и детей. Хотела удочерить меня, но ей отказали, а вскоре после этого она уволилась. Несколько раз приезжала проведать меня, но её поездки становились всё реже и реже, а потом и вовсе прекратились. Помню, мне было невыносимо думать о том, что раз ей не дали удочерить меня, она взяла себе другую девочку. Лучше и послушнее меня. Я тяжело переживала нашу разлуку.

- Хорошо, Давид, - киваю мужу.

Поднимаюсь с дивана и ощущаю на себе заинтересованный взгляд блондина. Мне не хочется, чтобы он на меня смотрел. Сегодня я наряжалась специально для мужа. Ровно уложила волосы феном, выбрала одно из самых красивых платьев с рюшами и даже сделала легкий макияж.

Хочется скрестить на груди руки и запретить его серым неприятным глазам скользить по моему телу.

Блондин резко поворачивается на сто восемьдесят градусов и направляется по лестнице вслед за Юсуповым. Выжидаю минуту и следую за ними. Мне страшно. Зачем этот человек появился в доме Давида? Зачем так внимательно смотрел на меня, будто оценивал? Неужели Юсупов передумал и решил отдать меня ему? Если бы вернуть время назад, я бы попробовала всё исправить. Но сейчас уже поздно, наверное, и от меня мало что зависит.

- Присядь, - Юсупов кивает на диван, когда оказываюсь в его кабинете и я послушно занимаю указанное место.

Складываю ладони на коленях и жду свой приговор.

- Мне нужно, чтобы ты сейчас собралась и вспомнила, кому и когда передавала послания от брата, - произносит Давид серьезным тоном, останавливаясь напротив меня.

Шумно выдыхаю воздух и почему-то начинаю улыбаться. Я просто испугалась, что наша с ним семейная жизнь закончится так и не успев начаться.

Юсупов опирается бедрами о стол, особенно раздраженно послабляет галстук на шее. Я смотрю в его глаза и понимаю, что он чертовски устал. А тут ещё я со своими проблемами.

- Первый раз было приблизительно месяц назад, - облизываю пересохшие губы, опускаю глаза в пол и напряженно вспоминаю, раз для него это важно и имеет значение. – С кем? Он не представлялся. Поздоровался, забрал у меня конверт и растворился в толпе.

- Каждый раз это был один и тот же человек? – неожиданно подает голос блондин.

Голос у него скрипучий и неприятный. Совсем не такой как у Давида.

- Нет, - мотаю головой. – Иногда забирал один, иногда другой.

- Имена можешь назвать? Описать внешность?

Блондин напирает на меня и раздраженно цокает языком, когда я слишком долго молчу.

- Темные короткостриженые волосы, ровный нос и зелёные глаза. Это у первого.

- Пиздец какой-то! – раздражается блондин. – Мне нужны особые приметы, а не описание внешности половины города!

- Не дави на неё, Семён, - повышает голос Юсупов. – Она нихрена не знала!

Мне становится зябко несмотря на то, что градус раздражения и злости между нами повышается. Семён начинает мерить комнату шагами.

- Не знала она, - бормочет себе под нос. – Я выйду, мне нужно позвонить.

Его тяжелые шаги перестают действовать на нервы, когда скрываются за дверью кабинета.

Мы остаемся с Юсуповым вдвоем. Он почти не смотрит на меня. Хлопает по карманам ладонями в поисках пачки сигарет. Достает зажигалку, подкуривает, выпускает сизый дым.

Ощущаю как слёзы подбираются к глазам. Нервы в последнее время совсем на пределе. Часто моргаю, чтобы предотвратить их появление, но у меня не выходит. Быстрыми дорожками слёзы стекают по щекам, капают на платье и оставляют на нём влажные следы.

Давид делает несколько шагов ко мне, резко берет за локоть и рывком поднимает с дивана.

- Он больше не станет на тебя давить, слышишь меня?

Муж нависает надо мной нерушимой скалой. Большой, высокий, сильный. Терпкий аромат его парфюма перемешан с запахом табака. Юсупов берет меня за подбородок, заставляет посмотреть ему в глаза. Из-за слёз его силуэт нечёткий и расплывается.

- Успокойся, слышишь? – голос твёрдый, без капли жалости.

- Прости, - вытираю тыльной стороной ладони слёзы. – Я боялась, что ты отдашь меня ему.

Он тяжело и устало вздыхает. Тушит окурок в пепельнице.

- Глупая.

Неожиданно мягко касается моего виска, и я вздрагиваю. Не потому, что мне неприятны его касания, как раз-таки наоборот. Он убирает светлые пряди волос за уши, обхватывает ладонями лицо и внимательно смотрит.

- Зачем мне отдавать тебя Семёну?

Его глаза такие глубокие и красивые, что, кажется, я прямо сейчас в них утону.

Между бровей залегла глубокая складка, он слегка склонил голову набок.

- Не знаю… я не знаю…, - заикаюсь. - Просто подумала, что после того, как… после того как у нас не получилось, ты не захочешь себе такую дефектную жену.

Давид устало качает головой, и я вижу, что слегка усмехается. Это уже хорошо - он не злится на меня.

- И правда глупая, - подытоживает.

Убирает от меня руки, заходит за письменный стол и достает откуда-то непочатую бутылку воды. Открывает крышку, вновь возвращается и протягивает мне.